Но что делать? Ну не стать им дикими, сильными гусями, не
расстаться с этим утоптанным птичьим двором, с этими удобными
корытами-кормушками, не подняться в прозрачную высь, не воззреть на поля и леса
из той головокружительной выси, вознесшись над ними, не проплыть над этим
дряхлым, захламленным миром стройной шеренгой-стрелой к теплым прекрасным
краям… Но так вот всегда и ходить вперевалку, ковыляя и покрякивая, так и
опустить голову, скрипеть ближнему на ухо о своих тяготах, с трудом перелезая
через каждое бревно на пути, так вот и бродить (хоть иной раз и с бодрой
деловитостью) от поилки к кормушке, от кормушки к поилке да ради разнообразия
иной раз до лужи за соседским двором?.. И с этим смирились уже. Но кто-то
нет-нет да и залюбуется неосторожно небом, что-то вдруг забьется больно в вялой
груди, что-то там рванется куда-то ввысь, потянет неведомой тоской, и так
больно, горько потом опустить голову и видеть все тот же прочно обустроенный
двор. Эх, гусиное сердце, гусиное сердце!
Но вот вспоминается: горы высокия еленем, камень
прибежище заяцем[72].
Ну, не елени мы, всего только заяцы. Так будем сидеть, дрожать
под камнем, ушки навострим: будем прислушиваться к вечности… А все-таки
что-то грустно-грустно! И чего это?
Если б не Господь
Не надо обманываться: к сожалению, в нашей теперешней
ситуации настоятель обители уже никак не «духовный предводитель» или «старец»,
«наставник» на пути к Богу, но, пожалуй, он всего-навсего «прораб», «завхоз» и
«милиционер»,– это в основном его послушания в обители. Все остальное уже вслед
за этим. В основном все силы настоятеля уходят на стройки, на хозяйственные
устройства, на приобретение всякого рода житейского хлама и рухляди, на
установление и поддержание нравственного порядка и на борьбу с посягателями на
чинность и упорядоченность монастырского уклада. В немалой мере приходится
бывать и «вышибалой», так как довольно часто в обитель настырно пытаются
влезать и упорно задерживаться личности весьма неспокойные и много досаждающие
мирному течению жизни; избавление от них порой не обходится без весьма «горячих
эмоций» с обеих сторон…
«Духовным наставником» настоятелю удается представить себя,
когда он выезжает из обители по делам монастырским: миряне и монахи других
монастырей смотрят на него гораздо почтительнее, чем своя братия. Здесь обычно
настоятель утешается применением к себе слов, сказанных Спасителем: не
бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и в доме своем
