И ведь как отцы всегда ненавидели эту болезнь, сколько
обличали и предостерегали! А сегодня сколь многие из числа монашествующих безо всякого
стыда и зазрения совести откровенно устремляются за санами и званиями! Им-то
стыднее и позорнее всех должно быть такое соревнование! На Афоне была и есть
такая традиция: когда узнавали, что кто-либо из монахов вынашивает помысл о
получении священнического сана, то такового уже никогда не благословляли на
рукоположение.
У святого Симеона Нового Богослова есть на этот счет крайне
строгое суждение. В одном Слове он обращается к монаху, который, живя вполне
правильно по-монашески, «отгоняет от себя всякую страсть, всякую злую похоть,
всякое пристрастие и естественную любовь к родным и всякому человеку, и,
действуя так, достиг наконец совершенной безгрешности и чистоты и воспринял в
себя Бога, сущего превыше всех небес; вследствие чего не тревожим уже никакою
страстью и ни к чему уже совершенно не имеет никакой склонности и любви, но
всегда пребывает с Богом, имея ум свой постоянно горе в пренебесном Царствии
Его». И вот, «положим далее,– говорит святой Симеон,– что, в то время как ты
находишься в таком состоянии, кто-нибудь внезапно позовет тебя и введет в
какой-либо город, где церкви большие и прекрасные, архиереи, иереи, царь со
всем синклитом вельмож и телохранителей. Потом… начнут со многими слезами
приглашать и просить тебя принять на себя попечение о душах их, чтоб ты пас их
и пользовал учением своим,– и ты, не получив на то от Бога мановения, презришь
Его, сподобившего тебя благодати соцарствовать с Ним, и, оставя небесные и
вечные блага, дарованные Им тебе, спустишься к этим непостоянным и привременным
и свяжешься с теми, которые пригласили тебя пасти их. Как думаешь? Ужели не
праведно будет, если Бог, когда ты поступишь таким образом, оставит тебя
пользоваться только этими привременными благами, которых ты возжелал, лишив
благ духовных как в настоящей жизни, так и в другой? Конечно, нет. Даже если бы
Сам Бог повелевал тебе принять на себя пасение душ человеческих, тебе следовало
бы, падши пред Ним, восплакать и с великим страхом и скорбию сказать: Владыко
Господи! Как мне оставить сладость пребывания с Тобою единым и пойти в ту
суетливую и многотрудную жизнь? <…> Не низводи меня, бедного, в такую
тьму. Или я согрешил в чем-либо пред Тобою, Господи, не зная того, и Ты за это
опять возвращаешь меня в тот хаос, из которого Сам… извлек меня и вывел? Не расстраивай
меня так сильно... но если я согрешил в чем пред Тобою, накажи меня здесь, где
нахожусь. Если находишь благословным, отсеки лучше все члены мои, только не
посылай меня туда, в тот хаос.
