Обитель действительно изгоняла бы чуждое себе, если бы ко
всем желающим жить в ней предъявлялись требования вполне монашеские, если бы
прежде всего они принуждались к отсечению своей воли и своего мудрования, и это
было бы первейшим условием для того, чтобы задержаться здесь. Когда же мы
практикуем попустительство и думаем, что «само время» уврачует страсти и «сама
по себе жизнь в монастыре» смирит их, то, конечно, это нелепость! «Сама по
себе» обитель никого изгонять не будет! Да и кто она – эта «обитель сама по
себе», которая производит этот отбор? Конечно же, это не стены, не двор, а
только законы монашеские, правила и настроения, которые одни только могут
охранить дух монастыря.
Такие «задержавшиеся гости» в обители хотя и незаконные
члены, но скоро уже осваиваются и считают себя здесь вполне дома, начинают
смело объявлять свои понятия о жизни в монастыре, создают некую философию,
которой отвергается вся соль монашеского самоотречения и, напротив, все сдобрено
неким сахарком самоугодливости и своенравной свободы. Они начинают навязывать
братиям свои представления и подвергать критике понятия истинно монашеские.
Оказывается, что «это вот не в духе любви», а «то вот не ко времени»; «это в
духе прелести», а «то вполне допустимо при нашей немощи», а вон «то и это вовсе
не вредно» и тому подобное. Читая в монастыре книги, они выбирают из них то,
что соответствует именно такому расслабленному образу жизни, и этими цитатами
еще пытаются вооружиться против тех братий, которые радеют за бОльшую
самоотверженность в своем монашеском делании. Все это крайне серьезно, и мы
очень много сил и времени потеряли, пока хоть отчасти стали видеть допускаемую
здесь ошибку.
Так военный отряд превращается незаметно в бродячий табор,
если подбирает многих несчастных путников и тащит их за собой вместе с их
многочисленные тюками и узлами. Такой отряд теряет не только боеспособность и
подвижность, но и расслабляется настолько, что уже ни о какой дисциплине не
может быть и речи, и в случае встречи с врагом, скорее всего, погибнут все, не
умея уже согласовать свои боевые действия. Но из-за нехватки мужественно
настроенных «воинов» монах сегодня часто оказывается в собрании таких вот
«нагруженных скарбом переселенцев». До монашества ли тут?
Здесь фронт, а не тыл
В монастырь посылают больных людей – душевно и духовно.
Полагают, что здесь им будет лучше. Это ошибка! Обычно они еще более здесь
повреждаются, хотя это понять и объяснить только «психологией» невозможно.
Главная ошибка в том, что думают, будто монастырь – это «тыл», а «передовая
линия» – там, в миру. Думают, что основные сражения с демонами происходят там,
а здесь люди отдыхают от брани, набираются сил. Но в том-то и дело, что в
монастыре брань со злыми духами ничуть не слабее, чем в среде бурлящего
страстями мира, она лишь тоньше и сокровеннее. Там бесы «внешние», вернее,
страсти, грехи, соблазны; здесь, конечно, не так настойчиво и грубо нападение
на человека, зато тайные, самые глубокие и коварные залоги тех же страстей еще
яростнее и ядовитее распространяют свои ухищрения против души.
