:
за каждый день, за каждый час, за каждое мгновение, за поступки, слова, мысли и
самые сокровенные движения сердца с нас однажды потребуется отчет. И если
удержать в себе эту спасительную боль, эту «печаль по Богу»[4], то
жизнь с нею в душе превращается в то, что святые отцы именовали «мученичеством
совести». И пусть даже и с советом, и с наставлением более опытных, но каждому
приходится самому «перегорать» в огне этого мученичества, молиться, просить,
чтобы Господь сохранил от заблуждения и уклонения от Него: ведь многое из того,
что происходит в духовной жизни человека, происходит лишь между ним и Богом.
Оттого-то и возникает ощущение, что идти приходится в одиночку.
И в этом отношении книга отца Лазаря – дар, который трудно
переоценить. Читая ее, очень отчетливо понимаешь: нет, ты не один. Совершать
свой путь во мраке трудно. И хотя, может быть, «Записки» отца Лазаря еще не
свет, но они яркое и истинное свидетельство о свете, который ни объять, ни
поглотить не может никакая тьма. Это свет непрестанного, ничем иным не
удовлетворимого стремления человеческой души к Богу – того, что является
подлинным содержанием жизни христианина, сущностью и глубиной христианства.
Не все, о чем говорит архимандрит Лазарь, представляется
безусловным и бесспорным. Многое и самих издателей заставляет задуматься: а можно
ли с этим до конца согласиться? Но вместе с тем игнорировать его мысли и
рассуждения невозможно. Они если и не дадут ответ на самые «больные» вопросы,
то помогут его найти. Не помогут – заставят хотя бы начать его искать.
…Отца Лазаря трудно назвать профессиональным писателем. Он,
по сути говоря, не писатель, а монах. И если говорить о нем, как о «художнике»,
то, скорее, в собственном смысле этого слова. В его речи очень много образов,
необычных, индивидуальных, возможно, не всегда стилистически безупречных, но
очень глубоких. И издатели не ставили перед собой задачу качественно
«исправить», «улучшить» его стиль. Это могло бы повлечь за собой утрату
«Записками» их подлинности, живости и безыскусственности. Поэтому вмешательство
редактора было минимальным, ограничивалось лишь той мерой участия, которая
необходима при подготовке авторского текста к публикации. Практически
неизменной осталась и структура этого своеобразного монашеского дневника,
который по-своему уникален.
Не исключено, что когда-нибудь в будущем это издание станет
своего рода «памятником» – ярким памятником той эпохи, того периода в истории
Православной Церкви (Русской или Грузинской – не столь существенно), когда
после десятилетий богоотступничества и богоборчества тысячи душ, откликнувшись
на призыв Божественной благодати, устремились к ее нетленному свету.
Устремились, невзирая на свое незнание, слабость, испорченность… Вступили в
брань с миром и грехом в своих собственных сердцах. Побеждались и побеждали,
сбивались с пути и снова находили его.
