Если приводимое Гартманом «философское опровержение наивного реализма» действительно имеет силу, то о реализме даже в смысле гипотезы не может быть речи. К счастью для реализма, мы видели, что оно не имеет силы, что философии вообще нет основания подписываться под частным анти-реалистическим учением Беркли, хотя последнее и подкрепляется авторитетом Юма и Канта. И сам Гартман дальнейшим изложением разбираемого ныне трактата доказывает, что практически он разделяет это мнение. За изложением «философского опровержения наивного реализма» следует у него изложение и разбор «трансцендентального идеализма», уже не как общефилософского убеждения, а как убеждения некоторых философских школ, конечно, вовсе не уполномоченных говорить от лица философии вообще.
«Трансцендентальным идеализмом» Гартман называет учение, отрицающее «приложимость форм воззрения и мышления к находящемуся за пределами сознания миру» (стр. 40). Радикальный или последовательный трансцендентальный идеализм отрицает даже бытие чего-либо внесознательного, ибо само это бытие есть не что иное, как наша мысль, т. е. состояние сознания; умеренный же или непоследовательный трансцендентальный идеализм признает это бытие, отрицая лишь применимость к нему всех прочих категорий воззрения и мысли, т. е. полагает, что, хотя реальность несомненно есть, но она совершенно непознаваема.
Доказательство трансцендентального идеализма Гартман формулирует так (стр. 45): «Если я пытаюсь мыслить что-либо, лежащее вне области моего сознания, т. е. не принадлежащее содержанию моего сознания, то эта попытка оказывается неудачною дотоле, доколе сохраняется условие, поставленное этому мыслимому, – лежать вне области моего сознания; в тот же момент, когда, по-видимому, эта попытка удается, мыслимое уже стало содержанием моего сознания, т. е. вошло в область моего сознания и тем самым перестало быть лежащим вне области моего сознания. Покуда я не мыслю, я не мыслю и вещи в себе (реальности); а коль скоро я мыслю нечто, я мыслю мою мысль, следовательно, опять-таки не вещь в себе (реальность). Не мыслю я или мыслю, то, чего я таким путем достигаю, никогда не может быть чем-то трансцендентным для сознания. Если же я мыслю нечто и при этом воображаю, что я мыслю нечто трансцендентное для сознания, то я противоречу самому себе, так как тем, что я мыслю нечто, я доказываю, что оно имманентно сознанию».
Смысл этих положений трансцендентального идеализма состоит, очевидно, в том, что учение реализма не только ложно, но невозможно даже в смысле гипотезы, как заключающее в себе противоречие, ибо реальность, будучи мыслью, не может быть тем, чем объявляет ее реализм, т. е. не мыслью. Именно против этого положения и направляет свое возражение Гартман, доказывая не истину реализма, а лишь то, что он есть столь же мыслимая гипотеза, как и трансцендентальный идеализм. Но так как посылки возражения Гартмана ложны, то и его возражение лишено убедительности. Сущность этого возражения такова. Очень часто предмет восприятия служит лишь знаком для другого предмета; так бывает, например, когда я показываю на что-нибудь пальцем. «Подобно тому воспринимаемый мною объект – стол, на котором я пишу, или предмет моего представления – хорошо известный мне стол, стоящий в другой комнате, хотя они суть лишь части содержания моего сознания, могут, однако, указывать на вещи в себе (реальности) вне моего сознания, не противореча сами себе» (стр. 48).
