Самое выражение «воспринимается исключительно содержание собственного сознания» содержит в себе много неясного и неопределенного. Рассматривая это выражение ближе, находим, во-первых, что в нем различается собственное сознание от его содержания и затем от акта восприятия содержания собственного сознания; а затем все эти три различных термина и порознь, и вместе окрещиваются общим наименованием «сознания», так что и «собственное сознание» есть сознание, и «содержание его» есть сознание, и «восприятие» есть сознание, и все вместе «восприятие содержания собственного сознания» есть сознание. Соединив с термином «сознание» столько разных значений, нам объявляют затем, как аксиому, что мы не можем выйти за пределы сознания. Приводя эти термины к точному их значению, мы находим, что «собственное сознание» есть та индивидуальная сфера или среда, в которой нечто бывает нам дано, что «содержание сознания» есть то, что дано в этой сфере или среде, а «восприятие» есть действие усвоения этого данного. Следовательно, сказать «воспринимается исключительно содержание собственного сознания» значит сказать, что «усвоение данного сознанию совершается исключительно в той индивидуальной сфере или среде, в которой это данное нам дано». Таким образом, в каком виде существует данное сознание, покуда оно не усвоено восприятием или после прекращения восприятия, остается совершенно неизвестным, и какое-либо заключение к возможности или невозможности чего-либо внесознательного является необоснованным.
Истинный смысл выражения «воспринимается исключительно содержание сознания» затемняется еще у Гартмана прибавкою «т. е. изменение собственного душевного состояния», ибо эта прибавка указывает на душу, как на то, что претерпевает изменение в течение восприятий; а в п. 4-м прямо заявляется, что функции, т. е. процессы души могут быть и бессознательными. Но является вопрос, почему понятие бессознательного более законно в применении к субъективной жизни, чем в применении к внешнему миру. Если мир для меня, как утверждает Гартман, есть мир моих субъективных явлений, то к разряду этих явлений относится и душа, и, стало быть, о бытии ее вне сознания не может быть и речи. В вышеприведенных п.п. 2-м, 3-м и 4-м «философского опровержения наивного реализма» Гартман совершенно справедливо указывает на то, что решение вопросов о существовании реальностей, о применимости к ним форм нашего воззрения и мышления и о том, существуют ли другие миры, кроме мира моих субъективных явлений, лежит за пределами возможности опыта. Но это заключение не вытекает из принимаемых Гартманом посылок; ибо если достоверно, что мир для меня есть мир моих субъективных явлений, то поскольку этот мир для меня есть единственная основа моих умозаключений, какое-либо умозаключение к миру не для меня, т. е. к реальности, становится невозможным; т. е. реализм оказывается учением не только гипотетическим, но нелепым.
