, барабан, три вонючих полуспаниеля и кот, затеявший ссору с мешком для пудинга.
Ailurallantomachia[51]. Но Долл, величаво глухая к комедии, царила над всем. Даже Бербедж
[52] не мог держать сцену, как она, и Гекуба
[53] так не горевала: потерянная, неутомимая в выражении горя и облагороженная несчастьем.
— Ах, милый мальчик. И был убит мужчиной, тираном... — Она вытерла обильные слезы. — Боже, сжалься над ним. Здесь есть тот, кто может рассказать нам о его конце. — Мойра[54] глупо улыбнулась. Бену надоедали предложениями о ритуальном сожжении и возлиянии белым вином, от которых он дважды отказывался. Тем не менее на этот раз он с сожалением согласился и выпил.
— О, подойди, добрый мастер Джонсон, подойди, ты видел, как его выудили.
— Разве он не распух...
— ... как жаба?
— …от газов в животе?
— Как и любой идиот. Синий, вот каким он был. Его лицо...
— Говорят, что его — не при вас будь сказано — его петушок...
Бена дернули за камзол.
— Рассказывай, лягушка, дядюшка.
— Говори, лис.
— Успокойся, Джаг. Tace[55], Пеглит. Мастер Эзоп сух. Вот ячменный сахар. — И ему разжали кулак, пустой, он дал насыпать сахар из другой руки.
Так играл его Бен.
Они сидели, болтали и плакали, как будто шлюха писала. Нет, вытекала их поверхностная печаль: избыток и очистка. Он почувствовал, как становится грубым и угрюмым. Раздражительным, как Диоген из бочки. Итак: резкий поклон всему кругу.
— Добрые женщины, я сочувствую. Но у меня есть дело. Ваш другой мальчик, он здесь? Рейф Калдер?
— Разве я не позвала его вниз? — Как пир на их римском празднике.
— Оставайся здесь. Говорите. Я поднимусь.
Преследуемый громким плачем, вонью от платьев и мешков, от влажного пепла и сожженного гороха, Бен, тяжело пыхтя, стал подниматься по лестнице: резкий поворот, шатающиеся ступеньки, что-то валяется около приставной лестницы. И низкая дверь, узкая как притча.
Он знал эту комнату; сюда сбегал его двойник.
Молчание в ответ на его стук. Он открыл.
И, пораженный, остановился.
На стропилах — как на осенних деревьях, с которых свисают и не падают яркие листья — висели актеры, одетые для для маски и антимаски. В миниатюре: просто предметы поклонения, не больше ладони. Кукольное шоу. Некоторые вырезаны из листов с балладами; некоторые нарисованы детской рукой; все раскрашены: рыцари, боги, пастухи, ведьмы; медведи и драконы, Мэб, Мерлин и похищенная Прозерпина[56]. Фантастическая, причудливая работа — да, умышленно — привить живую поросль английского духа на древний ствол, вырастить ягоды боярышника на лавре.
