— Диониса? О, будь осторожен!
— Тогда его английского приятеля. Я заклинаю Оберона[156]: отомсти за твоих детей.
Его вызов эхом отразился от стен.
Разговаривая, они допили эль, уже при свете луны. В «Русалке» не было никого, за исключением мальчика, который подметал пол.
Снуфф выхватил своего ангела из воздуха и бросил на стол: монета падала медленно, как листья осенью.
— Пошли спать. Увидимся, Бен.
Бен встал, покачиваясь. Но абсолютно трезвый. Словно его клятва вызвала сильный ветер и холод, его ум был ясен. Ниже, в кузнице его гнева, началась ковка меча.
— Я собираюсь в паломничество, — сказал он. — В Венецию, на великий пост[157].
Мурфилдс[158], середина зимы 1603
На холме за лондонской стеной находится лабиринт, лисья тропа, протоптанная глубоко в грязи. Летом служанки использовали его как амулет: надо было трижды по три раза пройти его, чтобы удержать любовь; или пройти с зада наперед, чтобы распустить кровавый узел, завязавшийся в чреве. Лабиринт закручивался вокруг себя, пупа земли. Но сейчас, в зимних сумерках, земля была заиндевелой, хрустящей декабрем. Здесь мальчик-актер поджег фигурку Мерлина и бросил ее навстречу ветру. «Лети, — прошептал он. — Скажи ему, что я его люблю».
Красота, ссохшаяся в пепел. За ним последовал дракон, медведь и группа нимф. Воздух наполнился кратковременными кометами. Сияние быстро угасло.
«Я служу».
Великий Оберон; бедный Том[159], за ним его Модлин[160]; Полифем[161], с многочисленными глазами-искрами; черная Геката[162]; огонь пожрал и серебряную Диану[163] с луком. Последней была Мэб. Ее повозка[164] полетела по воздуху, легкая как листок, уменьшаясь до искры. Он глядел, желая ей перевалить через живую изгородь. Наконец она скрылась из глаз.
«Я иду».
Из борозды поднялся клуб дыма. Троя горела. Калдер не плакал, просто стоял, задохнувшийся, побледневший, покрытый пеплом, оставшимся от фантазии. Вокруг гасли остатки его армии.
Он не заметил крестьянина в зеленом — садовник, подстригающий изгородь? но у него не было ножниц — который посмотрел, улыбнулся и пошел дальше.
Венеция, пепельная среда[165] 1604
В тенях двора, полного до краев колеблющимся светом, прятался обломок бронзового мальчика. В экстазе: вытянутые вперед руки отломаны от тела. Пучок волос изогнулся как лист над нежным женоподобным лицом. Его рабство закончилось, танец рассыпался. Старые обломки, рогатые, истерзанные и выщербленные, ждали: у порогов, в стаях фонтанов, стоявших на концах мостов, и в нишах, утонувших в иле: хранители островов. Бессмертные, они гнили: испачканные, замаранные полосками помета тысяч птиц; расколотые; покалеченные. Терпеливые боги.
