Во дворе юнец угодил в рыболовные сети и был наконец схвачен. Но готы, которые охраняли замок, узнали его, удивились и обрадовались. По-дружески сказали, что его стоит вздернуть. Мальчик передал им последние новости. Значит, над Амалазунтой занесли топор, а опустить никто не решается.
Трусы забыли, как их периодически вырезали, словно ягнят к праздникам, по списку. Стоило ослабнуть пастушескому хлысту и дудке, разбрелись по лугу кто куда, мирно пережевывая травку. Они и раньше были овцами, стоит одну заколоть, другие спокойны: их уже не тронут, теперь овцы тем более. Один отважный нашелся...
Ну да ладно. Пойдем перекусим. Имеется печеная рыба, дичь, сливки, хлеба нет: до ближайшей деревни слишком далеко, а отлучиться никому нельзя; у них понос третий день, но есть-то надо. Женщина ведет себя очень неспокойно, приходится быть настороже; днем к острову приблизиться невозможно, думали, невозможно и ночью, но теперь придется усилить бдительность; зажигать дополнительные факелы еще на берегу вряд ли целесообразно: они как помогут, так и навредят, стоит подумать; если на берегу шум, движение, подплывает кто-то незнакомый, а условленного пароля нет - кричит, женщину тут же приканчивают. Невыносимо нервная жизнь.
У юноши твердеют скулы: больше не понадобится ни факелов, ни бдительности, первые - пожалуй, ненадолго. Пусть проведут его к Амалазунте, и он сделает. Если хотят знать, это сокровенное желание короля, его негласный приказ.
Готы пожимают плечами, переглядываются: возражений нет, они давно за, лишь бы событие не повредило политике.
Мальчик подпрыгивает: только на пользу пойдет, уже все давно обмозговано и обговорено, вся проволочка лишь из-за того, что никто не хочет брать на себя ответственность; ни король, ни готы, но каждый лишь убеждает другого взять ее на себя. А раз так - пошли, они тут не такие чистоплюи, как там, там они - знать, тут - солдаты.
Идут, по винтовой лестнице поднимаются на второй этаж. Перед дверью останавливаются: кто? Молодой человек, до сих пор такой решительный, бледнеет и вызваться не решается. Предлагает втроем. Нет, они бросят жребий, разыграют убийцу. Коротенькую палочку вытащил один из готов, юноша усмотрел в этом несправедливость и пожалел, что не вызвался сам. Засовы сняли, отперли замок, вошел, вставил в держатель факел. В зале стало светло, как в камине.
У противоположной стены, за занавеской, лежала Амалазунта, не спала и прислушивалась; когда гот вошел, испуганно закричала. К ней еще не входили ночью, наблюдали часто, но никогда не входили.
