Ночью ему приснился сон. Как будто идет по лесу, а навстречу — тигр: худой, облезлый, сразу видно, плохо питается. Посмотрел на Одарёна и говорит ему человеческим голосом: «Жалко мне тебя, но себя тоже жалко. Давай по справедливости: орел — ты меня, решка — я тебя». Одарён весь гусиной кожей покрылся. Думает: «А что если сказать: нет у меня монетки. У него ведь тоже нет. Так и разойдемся». Понимает, можно в таком случае пойти на обман, да совесть не позволяет — не так воспитан. Кинул Одарён монетку. Глянули — орел! «Эх, не везет,— вздохнул тигр,— Ну, начинай, как тебе лучше — с ушей или с хвоста?» «Что ты! Что ты!— закричал Одарён.— Не надо мне тебя, иди с богом!» «Ну спасибо,— говорит тигр.— С кем бы еще сыграть? Ужас, как есть хочется!»
Проснулся Одарён весь в поту. Сон как будто не очень страшный, все по справедливости, а прошибло. «Не к добру это,— подумал он.— Во сне всегда всё наоборот: там я его, значит, наяву он меня». Включил фонарик. Отец спит, комар у него на щеке кровь пьет — он даже не чувствует. Отцу бояться нечего — тигр его не утащит, тяжелый, а Одарёна — запросто. Хоть не засыпай, сиди всю ночь с открытыми глазами.
И решил Одарён написать письмо своему другу Смышлёну. Прощальное письмо на случай, если сбудется вещий сон. В этом письме, написанном дрожащей рукой при свете фонарика, прощался Одарён со всеми друзьями, а единственную свою ценность — Машину, которая Видит Сны,— завещал школьному музею. «Конечно, погибнуть от зубов тигра, с одной стороны, даже почетно, но когда тобой обедают, это все-таки больно и унизительно. Прощайте!» — заканчивалось письмо.
Но не хочется умирать Одарёну. «А полёзу-ка я спать на вышку!— пришла ему счастливая мысль.— Уж оттуда он меня не стащит».
24
Одарён все ещё спал, когда возле домиков появился злодей Мамур.
— Нигде от них покоя нет, — возмущенно сказал он. — Ладно, пока они по камышам шастают, я им здесь какую-нибудь пакость устрою...
Он осмотрелся и увидел скамью. Потом заметил на крылечке пилу. Этого было достаточно, чтобы в голове Мамура тут же созрел коварный план. Он перевернул скамью вверх ножками и стал пилить ее — как раз посередине. Но если вы думаете, что он перепилил скамью, значит, вы плохо знаете злодея Мамура. Нет, он её не перепилил, а надпилил, ровно настолько, чтобы она треснула пополам, как только кто-нибудь на нее сядет.
— Вот смеху-то будет!— радовался Мамур.
Он поставил скамью на место, взял веник и принялся разметать опилки. Точь-в-точь как лиса хвостом следы заметает.
