Открылась дверь, в комнату вошел Пузур-Самукан, за ним двое слуг внесли богатые подарки. Они сложили их перед Бойчечак и, поклонившись, удалились, а тартанашка, в кожаном скрипящем пиджаке, мягких вельветовых штанах, с цветком за ухом, расчесал брови расческой и радостно сообщил:
— Подземный дворец полон гостей. Тысячи пауков, вся моя ближняя и дальняя родня, жаждут увидеть невесту. Я не поскупился, велел отпустить на свадьбу сто мешков рису, пятьсот баранов, триста быков, тысячу индюков, десять тысяч подносов халвы, набота, печака, миндаля, фисташек-орешек. Пир будет на весь наш паутинный мир! Но пусть вас не смутит, светлейшая, — добавил он, — если кто-то по старинке будет в уголке пить кровь из мухи, или, не разобравшись в пылу застолья, закусит соседом. Это у нас, пауков, не считается зазорным. Мы помним и чтим нашу старину.
Бойчечак, согнув ноги в коленях, изо всех сил пнула груду подарков, и не успевший отскочить тартанашка оказался погребенным под платьями, ожерельями, жемчугами и хрусталем.
— Какая резвость! Какая игривость! — выползая из-под фаты и снимая с ушей нитки кораллов, словно вязанки сушеных грибов, воскликнул он. — Давно у меня не было такой жены!
— Твоя жена — острая сабля, которой тебе снесут твою подлую башку! — крикнула Бойчечак.
— Какие слова! Какие угрозы! Кровь замирает в жилах, мурашки бегут по телу! – прыгая вокруг неё и потирая ручки от удовольствия, приговаривал тартанашка. Потом вдруг остановился и, глядя на нее в упор, сказал: — О, как сладко ты забьёшься в моих сетях! Смотри!— он отдернул ковер: — Все они были такими же неприступными и гордыми, как ты!
И Бойчечак увидала страшную картину — сотни подвешенных за лапки и крылья бабочек, замученных, выпитых до последней кровинки, сухих и легких, как осенние листья. Многих из них она узнала. Это были яркие беспечные существа, она любила играть с ними, а потом они одна за другой куда-то исчезали. Вот, оказывается, куда!
— Все они ненавидели и презирали меня! — продолжал Пузур-Самукан. — Но я сумел заманить их в свои сети. Лестью, подарками, обманом. Вон той, например, Золотоглазке, сказал, что я режиссер и буду снимать её в кино. Подземные съемки, ха-ха!... Да, нам приходится быть и хитрыми, и коварными, и жестокими. Что делать, если все красивое на земле презирает нас. Презирайте! Этим вы только разжигаете наше желание видеть вас в своих сетях. И чем больше будет в вас красоты и совершенства, тем быстрее мы всех вас выпьем и передушим. Или сделаем такими же, как мы.
