— Этому никогда не бывать! — крикнула Бойчечак.
— Именно так и будет! Сколько бы ни боролись добро и зло, солнце и тьма, победим мы, пауки — тихие, незримые, неслышные советники сильных мира сего. Войны объявляют короли, умирают солдаты, а плоды пожинаем мы. Весь мир уже оплетен нашей паутиной! Ну, да ты еще ребенок в этих делах, поживешь со мной — многое поймешь... А сейчас о, свет моих очей, позвольте мне оплести вас подвенечной паутиной и надеть фату под нею не будет видно ваших связанных ручек и ножек.
— Только посмей! — сказала Бойчечак, поджав ноги, чтобы быть готовой дать отпор, если тартанашка попытается приблизиться к ней.
— Ну что ж, сударыня, в таком случае вам придется повисеть.
— Как это — повисеть? Ты что болтаешь! Не забывай: я все-таки дочь царя! — напомнила ему Бойчечак. Но как ни храбрилась она на словах, внутри у нее всё похолодело.
Глазки у тартанашки сузились.
— Как повисеть? Очень просто, как все висят, неважно — бабочка ты или принцесса.
С этими словами он вдруг метнулся к Бойчечак и впился ей в шею. Она вскрикнула и потеряла сознание. А когда очнулась, Пузур-Самукан деловито бегал вокруг ее ног, обматывая лодыжки паутиной.
— Ага, щечки порозовели, — сказал он. — Значит, всё в порядке. Почему-то мой первый поцелуй всех парализует. Многие бабочки вообще не приходят в сознание. Но ведь никогда нельзя угадать, кому какую порцию яда ввести, я ведь не аптекарь, во мне, кхе-кхе, тоже кровь играет.
Бойчечак все слышала и видела, но не могла ни ответить, и пошевелить хотя бы пальцем. А тартанашка, закончив оплетать ей ноги, взлетел наверх, прикрепил там паутину, в противоположном углу сделал растяжку, стал как матрос на рее, расставив ноги, потянул, перебирая лапками за конец паутины — и Бойчечак начала медленно, рывками подниматься вверх, пока не очутилась под самым потолком, словно воздушная акробатка в цирке, подвешенная за ноги. Она раскачивалась и вращалась от каждого движения Пузур-Самукана, а тот все суетился вокруг нее, выкручивая ей руки и по-хозяйски закрепляя их, приговаривая при этом: «Ай да жена! Такой у меня ещё не было. И красавица, и умница. А повисит да присмиреет — цены ей не будет. Заживем с нею, как два голубка».
Бойчечак набрала полный рот слюны и плюнула в него.
— А еще принцесса! — утершись, буркнул он.
ГЛАВА 17
В целлофановом пакете — к Пузур-Самукану
Нескончаемая вереница мастериц вытянулась перед входом в царский дворец.
