Целый год эта мысль не покидала меня, и наконец я решилась поднять прежний вопрос. Это тоже было Великим постом. Мой муж в этот день причастился. Поздравив его с выполнением обряда (так я раньше говорила), я спросила: «Неужели тебе так легко поститься?» Он тепло посмотрел на меня и сказал с улыбкой: «Это зависит не от наших сил, а от помощи Божией. Нужно время, чтобы заслужить такую милость, надо покорить тело духу, питать его молитвой и Словом Божиим, а особенно Телом и Кровью Христовыми, которых так называемые староверы по своему упорному невежеству не принимают». — «Продолжай, — сказала я, улыбаясь, — я знаю, чего ты боишься, но все равно продолжай!» — «Да, друг мой, — сказал он, — великое дело — обрести истинную веру, когда все располагает человека к Богу, чего нет в вашем расколе».
Последние слова, конечно, по наущению врага, оскорбили меня, и я произнесла: «Довольно! Я не хулю твою веру, а ты начинаешь порицать мою! Там, за гробом, узнаем, кто из нас прав, кто виноват!»
Он нахмурил брови, пошел в свой кабинет и как будто нехотя сказал: «И так видно». Потом, обернувшись ко мне, произнес: «Сама же вызвалась!» Я, тоже взволнованная, ушла в свою комнату. Грусть еще больше овладела мной, и я пожалела, что вызвала его на этот разговор. Но мысль об этом меня не покидала. Я старалась быть веселой, но тайная грусть томила меня. О, Господи, грех юности моей и неведения моего не помяни!
И Господь не оставил меня Своей милостью: пришла пора моего обращения. Это было в том же году, накануне Богоявления. Мы жили на хуторе, далеко от церкви. Каждый год мой покойный супруг отправлялся в храм за святой водой, а мне предлагал отправиться в свою часовню. Но на этот раз, не зная почему, он мне этого не предложил, а быстро собрался и поехал, ни с кем не простившись. Мне стало грустно, я не могла найти себе места. Но внезапно какая-то отрада наполнила мою душу. Мне очень хотелось увидеть мужа. Я часто смотрела в окно, в ту сторону, откуда он должен был приехать. Наконец показалась его серая лошадка, но вместо радости меня объял какой-то безотчетный страх.
Так как мы жили на хуторе, батюшка в этот вечер не успевал приехать к нам со святой водой, мы ждали его на следующий день. Мой муж имел обыкновение брать с собой для святой воды зеленый кувшин с крышкой. Когда он входил в дом, пел тропарь Крещению Господню, а при входе в зал открывал крышку, вливал святую воду в приготовленное блюдо, кропил дом и все хозяйственные постройки в сопровождении всего нашего семейства и всей дворни. Я в этот момент уходила к себе в комнату. Но на этот раз я вдруг захотела остаться в зале. Муж начал петь тропарь еще на пороге дома, а пройдя в зал, стал снимать с кувшина крышку. И что же? Как только он снял крышку, мы увидели, что из него вышли три радужных луча и засияли по всей комнате. Мы почувствовали необыкновенное благоухание и невольно упали на колени, а у мужа даже кропило выпало из рук, он едва удержал в руках кувшин. Несколько минут мы были в каком-то оцепенении и не могли произнести ни слова… Я первой очнулась и прервала молчание. «Позовите батюшку, я хочу принять Православие!», — сказала я.
