Черный ураган. Честный Эйб | страница 46
Старая Рит поплакала и согласилась. Днём Джон переговорил с Хопкинсом. Надсмотрщик сплюнул и сказал, что ему всё равно, кто на ком женат, но Джон «должен привести в порядок эту дрянную девку». Джон Табмен был на хорошем счету в большом доме.
К вечеру следующего дня Хэт взяла своё новое лоскутное одеяло и перешла жить в хижину Джона. С тех пор белые стали её называть Гарриет Табмен.
Джон вряд ли мог привести кого-нибудь «в порядок». Он сам был человек беспорядочный. В свободные минуты он брал руки банджо и без конца пел и играл. Свободных минут у негров было мало, но ни один праздник не обходился без весёлого Джона. В сущности, у Хэт прибавилось много забот. По вечерам она только и делала, что стряпала и стирала, напевая под тренькающие звуки немудрёного инструмента.
Весельчак Джон не любил разговоров на серьёзные темы. Когда Хэт заговаривала с ним о будущем, он хохотал и хлопал её по плечу.
— Завтра само собой придёт, Хэт! Солнце всходит каждый день. Док меня любит — я хороший негр, а ты моя жена. Давай затянем-ка песню вдвоём!
Когда Хэт говорила что-нибудь нелестное о хозяевах, Джо заглушал её своим басом:
— Выбрось всё это из головы! Мы не так уж плохо живём. Свинина есть, банджо есть, а долго думать скучно — того гляди, сойдёшь с ума.
И он сверкал своими белыми зубами и делал уморительные гримасы.
Джон был доволен. Жена у него здоровая и работящая, больше ему ничего не нужно. Но Хэт…
Поздно вечером, когда Джон уже спал, улыбаясь даже во сне, она выходила из хижины и садилась на землю, охватив колени руками. Огни гасли в хибарках, и к привычному запаху негритянской деревни — запаху дыма, кислого теста, засаленного тряпья, жареного лука и выгоревшей на солнце травы примешивались другие запахи: свежее дыхание леса и солоноватый морской бриз.
Солнце всходит каждый день… Человек не может жить без надежды на завтрашний день. Но что делать тому, для кого солнце не всходит и взойти не может?
В душе у Хэт застыло чувство незаслуженной глубокой обиды. Вначале она воспринимала оскорбления, как любая рабыня: ей казалось, что это её удел, потому что ей «не повезло». Потом она стала понимать, что во всём этом есть что-то более страшное — это «порядок», тот «порядок», на котором обосновано господство сильных и вооружённых. «Маленький негр работает, а большой белый ест его хлеб» — это закон, и закон этот разбойничий.
Если бы не было несчастья негров, то не было бы и счастья хозяев…
Оскорбления сбились в её душе в один ком, и этот ком постепенно превращался в камень. Почему она, Гарриет Табмен, дочь «страны свободных», должна жертвовать всем лучшим, что у неё есть в жизни, во имя кучки жестоких, хвастливых и трусливых людей?
