Секс кричал во всю мощь вздыбленных пещеристых тел в унисон с переходящим на визг, криком студентки юридического колледжа, которая практически изнасиловала меня в ванной.
(Справедливости ради, я не могу представить своих одногруппниц, засовывающих в себя предметы разной степени продуманности, улыбающимися на камеру и говорящих: «Thank you» под звуки сыпящихся монет.)
Но это всё было потом.
А пока. А пока я был девственник, и концепция всунуть пенис в живого человека не то чтобы меня пугала, но заставляла биться сердце в ритме отбойного молотка таджика-строителя.
Я хотел трахаться. И девушки начали отвечать взаимностью. Но кроме неловкой возни и примитивного петтинга, моя сжавшаяся от страха задница ничего не могла из себя выдавить.
Странные взгляды моих сокурсниц на коридорах универа после парочки таких вечеров, вгоняли меня в депрессию и вели на первый этаж, где как всегда приветливо распахнутые двери буфета одаряли меня очередной бутылкой пива или дешевого вина.
Если бы это происходило в наше время, то молва что я гей, бежала бы передо мной быстрее волн перед яхтой Джессики Уотсон.
Я был Д'Артаньян без Констанции.
Саша подходила на роль Констанции, но без фидбека (поцелуй в засос в течение пары минут я не считаю системой отзыва свой-чужой в полете феромонов молодых, и горячих до плотской любви, людей) я не мог всерьез рассчитывать хоть на какие-то ответные чувства.
Определенно, моя боевая подруга с внешностью которой позавидовала бы «мисс Барселона», не была готова стать предметом воздыхания для вечно полупьяного робота Вертера, которому требовалась своя Полина.
А если учесть, что мои пикаперские способности, перефразируя меткую фразу Челси Хэндлер, были такого же уровня, как и ораторские способности Джорджа Буша мл, то я был обречен жить со своей никому не нужной девственностью как минимум до конца универа, а после, взвалив котомку на плечи, раствориться в тумане под хриплый крик черного ворона в направлении острова Валаам.
Спасение пришло с Южных окраин.
Дине было пятнадцать. Выглядела она как минимум на семнадцать. А показала мне такое небо в алмазах, что Сашка Серая с уважением покачала бы головой со своей вечно приподнятой бровью.
На следующее утро, проводив Дину до соседнего подъезда, я распрямил плечи и чуть не заорал от прилива чувств.
Мне хотелось кричать. Я постиг все тайны вселенной. Мир с гордостью, и тихо скрываемой завистью смотрел на меня.
Птицы воспевали мой подвиг перепархивая с ветки на ветку. Каждый встречный, с уважением достойным короля, пожимал мне руку.
