— Ну так что ж? — спросил Самуд. — Я помню много сказок, и, если Марита внимательна и хочет научиться, я могу передать ей столько, что она, как знаменитая рабыня персидского царя, будет рассказывать тысячу и одну ночь, — пообещал Самуд.
— Хорошо, я позволяю тебе, Самуд, ежедневно обучать ее, и я скоро испытаю плоды твоего учения. Однако ты нашел моих танцовщиц несовершенными, — продолжал Гайдер-Али. — Можешь ли ты их обучить, как сделал это с моей лошадью и обещаешь сделать с Маритой?
— Я сейчас сделаю пробу, — ответил Самуд. — Прикажи принести палку и корзину с белыми лотосами, но чтобы один был красный.
Через несколько минут принесли все, что просил Самуд. Рабыни смотрели с напряженным любопытством, а Самуд пестрыми лентами привязывал к золоченой палке белые цветы, которые составили нечто вроде пирамиды. На самом верху он прикрепил красный лотос.
— Господин, — отозвался он, окончив. — Будь милостив, назначь награду за каждый белый цветок, а самую большую и ценную — за красный.
— Хорошо! — согласился Гайдер-Али, тоже с любопытством следивший за приготовлениями. — Каждый белый цветок будет означать браслет с драгоценными камнями, а красный — двойную нитку жемчуга.
Самуд вышел на середину комнаты, поднял кверху украшенную цветами палку и крикнул:
— Старайтесь все сорвать цветы, они легко прикреплены, можете их схватить сразу и получить награду за вашу ловкость.
Он нагнул палку, все на нее кинулись, но он поднял ее высоко над головой и опустил в противоположную сторону. Он махал палкой то туда, то сюда, то высоко поднимал ее, то опускал до земли, то описывал ею круги в воздухе. Танцовщицы со всех сторон бросались на приманку, бегали, подпрыгивали, нагибались, теснились, делая при этом с полной естественностью такие изящные, красивые движения, что с первых же минут затмили предыдущий искусственный танец. Прошло довольно много времени, пока одной из танцовщиц удалось, наконец, выхватить белый цветок, и, соблазненная успехом, она стала добывать другой цветок.
Самуд все быстрее махал палкой, все разнообразнее стали ее повороты, а танцовщицы все страстнее предавались игре: волосы распустились, одежда соскользнула с плеч, глаза их горели, лица оживились, трудно было бы представить картину более привлекательную. Глаза Гайдера-Али сверкали, он нагнулся, следя за всеми оттенками прелестной игры, иногда ободряя возгласом какую-нибудь из танцовщиц, опередившую Других или ловко подкравшуюся к цели. Срывали все белые цветы, а красный лотос еще держался наверху, когда смуглая индусска схватила палку так, что Самуд не мог ее вырвать, но Марита подлетела, как стрела, и схватила красный лотос с громким, радостным криком, пока другие вмиг расхватали последние белые цветы. Самуд бросил палку, подошел к Гайдеру-Али и низко поклонился, а танцовщицы с цветами окружили его.
