— Алло, мама, это я. Ну, как, ты была в госпитале?
— Была, Боря, — голос мамы чуть дрогнул.
Мне стало не по себе — неужели что-то случилось? Стараясь не выдавать охватившего меня волнения, я вроде бы спокойно спросил:
— Как папино состояние?
— Без изменений.
Мама ответила той самой «обходной» фразой, которой когда-то воспользовался я. «Без изменений» — значит, по-прежнему плохо.
— Мамуля, не расстраивайся, я скоро приду.
— Ты откуда звонишь, Боря?
— С завода Козицкого, здесь у нас практика.
— Хорошо, сынок, приходи пораньше, не задерживайся.
— Ладно.
Я повесил трубку и медленно побрел к Славке. Хлопоты сегодняшнего дня на какое-то время отвлекли меня от тяжелых мыслей об отце. Но после телефонного разговора горе снова приблизилось. Не хотелось возвращаться в цех. Прошелся по заводскому двору, потом улегся на пригретых солнцем досках. Закрыл глаза. Я знал, надо немного подождать и мои переживания перейдут в злобу к «королю эфира». И я с новой силой возьмусь за работу. Ведь в любой день и час, даже сегодня, он может включить на полную мощность свою пиратскую радиостанцию. Кто знает, не собьется ли с курса самолет, может быть, с женщинами, детьми?
Я вернулся в цех. Фрезеровщик, молодой расторопный парень, уже обрабатывал нашу «болванку». Мороз нашел с ним общий язык, даже пытался что-то ему подсказать. «Хорошо, если у Петра хватит ума не слушать Славку», — подумал я.
Когда работа была закончена, мы направились к токарю. Магические слова «мы от Дирижера» и здесь возымели действие.
— Слышь, Славка, уважают они его здесь здорово.
— Это уж точно, — подтвердил Мороз, глядя, как токарь приспосабливается рассверлить нашу заготовку, — видно, не врал Фролов, инструментальщик здесь — фигура!
Я хотел что-то спросить у рабочего, но вдруг забыл его имя. Отвернулся, незаметно полистал записную книжку — ага, Силантьев Анатолий Федорович.
Он больше походил на школьного учителя. В очках, с сосредоточенным интеллигентным лицом. Силантьев управлял станком спокойно, не торопясь, не так, как фрезеровщик Петр. Может быть, работа двигалась у него медленнее, но зато я был спокоен, что он все сделает как надо. Глядя на его уверенные руки, я вспомнил, что говорил нам Фролов. Действительно, стоило сейчас Анатолию Федоровичу слегка перекрутить свои рычажки, и все наши хлопоты начались бы сначала. Снова пришлось бы идти к инструментальщику, строгальщику, фрезеровщику. Да, неприятное дело — брак на производстве.
