— Николина грива! — оповестил Серёжка, так и не ответив на Тишкин вопрос.
Николина грива — заброшенная деревня. Все колхозники из неё переехали в Полежаево, а многие обветшавшие дома остались доживать свой век на старом угоре. Из них уже всё было вывезено, и зайдёшь внутрь, поразит неуютом запустения — обшарпанные печи, с ободранными обоями стены, закоптившиеся потолки, заляпанные грязными следами полы… Тишка бывал в таких избах. Там, дальше, попадётся на пути ещё не одна такая деревня — Фантеевцы, Михали, Смородинцы, оказавшиеся тоже, как их теперь называют, неперспективными. Все эти деревни за лесом, включая и Выселки, раньше входили в состав колхоза «Красное утро», который присоединили теперь к Полежаеву. Не век же людям куковать в дремучем лесу!
Тишка представил на минуту, что они с Серёжкой живут на Николиной гриве, — и его передёрнул одрог. Это ж в школу бегать — как рано надо было б вставать: школа-то в Полежаеве, для двух человек её на Николиной гриве не откроют. И магазина на Николиной гриве не было, и медпункта, и почты. Самое главное, конечно, почты: куда бы Тишка потащился с посылкой на таком морозе, от моркови и брюквы осталось бы только название.
Нет, что там ни говори, а хорошо, что людей свезли в Полежаево. Из всего Залесья уцелели одни Выселки, так и те уж ополовинились. Не сегодня завтра и в них перестанут топиться печи.
Дорогу к Николиной гриве перемело, и она угадывалась только кое-где по вздувшимся, будто вывернутым наизнанку, полозницам саней. Идти по такой дороге было всё равно что бродом, и, когда Тишка, сбившись, пошёл целиной, оказалось, что поле на продуваемых местах уже вынастило и, чем выше коса, тем плотнее снег — солнце оплавило его льдистой корочкой.
По насту бежать было легко. Николину гриву миновали и не заметили. А там, за полем, дорогу снова приютил лес и не давал ветрам переплести её снежными косами, пока она не выскочила на Фантеевский взлобок. По насту обогнули заброшенные Фантеевцы. Оставили позади себя мостик через речушку. Прошли полутора-двухкилометровый волок. Огрузая в снегу, пролезли через покинутые людьми Михали. Согреваясь от торопливого бега, прорысили ещё один перелесок и, измотанные усталостью, с проступившей на лбу испариной, выбрались, наконец, к Выселкам. Деревня выметнула на косогор всего пять домов — два по левому посаду и три по правому. У двух над трубами курился дымок.
В такой деревне не заблудишься и Фёдора Кирилловича разыщешь в два счёта.
