Посылка из Полежаева - Леонид Анатольевич Фролов

Настоявшаяся за день духота была настолько плотна, что через распахнутую настежь дверь и раскрытые окна в избу совсем не проникал поостудившийся к вечеру воздух улицы. Только комары оказались способны пробуравливать эту студенисто-густую, но не видимую глазом глыбу слипшегося тепла. Они уже нудно звенели в тёмных углах горницы, под потолком, под кроватью, на которой я отдыхал после дороги, кружили вокруг меня.

Я вышел на крылечко, облегчённо обтирая со лба испарину, и увидел, что к дому вышагивает по тропке высокий парень. Он заметил меня издали и белозубо заулыбался, напомнив этой улыбкой Варвару Егоровну, хозяйку дома, доводившуюся мне близкой родственницей.

— Тишка? — не поверил я и смутился, что назвал его не по-взрослому.

Парень был выше меня ростом и, пожалуй, пошире в плечах. В моей памяти он остался щупленьким третьеклассником, которого в Полежаеве с лёгкой руки мальчишек окрестили Тишкой-переполошником, потому что он действительно мог устроить переполох по любому, даже самому незначительному поводу.

— Ну я, — баском сказал парень и протянул руку, чтобы поздороваться. — Мне мама говорила, что вы сегодня приедете… Я как раз поле закончил пахать под зябь — и домой. Думаю, гость-то у нас один, скучно ему.

Я и в самом деле сидел в доме один. Варвара Егоровна, встретив меня и за пятнадцать минут, какие мы находились вместе, успев выложить все деревенские и семейные новости, из которых я по-настоящему, пожалуй, усвоил только те, что Тишка закончил нынче десятый класс и работает в Полежаеве трактористом, а его старший брат Славик вот-вот вернётся из армии, отслужив действительную, убежала на ферму (она работает дояркой). Иван же Степанович, Тишкин отец, передав через жену обещание закончить дела на зернотоке, которым он заведует, пораньше, так и не сумел сдержать своё слово: страда есть страда, у неё передышки не выпросишь, и если зерно пошло — знай успевай поворачиваться.

— Батя у нас, как всегда, самый занятый человек, — не без гордости в голосе сказал Тихон.

— А мать?

— Да и у неё дел выше головы… Лето же… Как в газетах пишут, большое молоко идёт… Мои родители трудиться умеют и нас к труду приучили.

Что-то осталось в этом рослом парне от прежнего, девятилетнего, Тишки, с каким мне в 1976 году довелось жить бок о бок. Но если б я встретил его сейчас не в Полежаеве, а, скажем, в Москве, то, к стыду своему, наверное, не узнал бы. Оно и понятно, человек вырос.