— Телята тогда жили в Журавлихе, недалеко от нашего лагеря, на опушке леса. Ну, ребята летом бегали к ним, чистили, убирали стойла. Собирали в столовой куски оставшегося хлеба, солили покруче и приносили. Ох, они любят! У каждого был подшефный бычок. Моего звали Бурун. У Тани Рамайкиной — Шамайка, телочка. А твоего как, Леша? Рогатый? Да-да, Рогатый. Мой Бурун был здорово драчливый, все налетал на других бычков. Чудные они. Бывало, если долго не идем к ним вечером, орать начинают на весь лес — зовут. Помнишь?
— И Буруна, и Рогатого вы сейчас увидите, — сказала Вера Михайловна.
— О! — воскликнул Роман. — Они нас узнают. Жалко, хлеба не захватили.
Слева вынырнула длинная полоса лесопосадки. Березы уже вошли в рост, сейчас закудрявились, выкинули по-весеннему клейкие желтоватые листочки. Все вокруг уже заросло травой, из нее тянулся молодой подсед.
— Говорят, тут грибов много, — сказала Вера Михайловна. — Летом надо походить.
Лесной полосе, казалось, конца не будет. «Газик» свернул на другой проселок и опять покатил полем. За машиной взвивалась туча пыли, ветер закручивал ее в толстые воронки, и они долго гнались за ездоками, пока не сворачивали на озимые зеленя. Солнце сильно накалило тент, в «газике» стало душно. Ребята сперва расстегнули пуговицы курток, а потом и рубашек.
— Федор Анисимович, — обратилась Вера Михайловна к пожилому водителю, который за всю дорогу не обмолвился ни словом. — Когда приедем, приподнимите, пожалуйста, тент. Можно?
Некоторое время шофер молча вертел баранку, потом ответил, будто крякнул:
— Почему нельзя?
И опять замолчал до самого комплекса.
У крыльца двухэтажного домика, крытого шифером и служившего помещением для рабочего персонала, он круто затормозил. Все вышли из машины, с удовольствием разминаясь после долгого сидения.
— Вот моя фабрика, — сказала Вера Михайловна. — Разве не похоже?
За домиком вытянулись четыре громадных кирпичных корпуса, длиной чуть ли не в сто метров каждый, тоже покрытые шифером.
— Откармливаем здесь полторы тысячи бычков и телочек, выбракованных из племенного стада. А вот этот домик — наша контора и бытовка.
— Что за «бытовка»? — спросил Антон.
— Помещение, где обслуживающий персонал переодевается, а после работы принимает душ.
— Можно, мама, посмотреть комплекс?
По глазам Веры Михайловны было видно, что ей приятна просьба сына.
— Пошли.
Ворота ближнего корпуса были широко раскрыты. Молодняк стоял в четыре ряда. Каждый бычок в своем стойле. Стойла разделялись жердевыми загородками. Солнце било в верхние узкие окошки, внутри было прохладно.
