Когда она совсем скрылась из глаз, в небе произошел взрыв и родилась черненькая точка. Эта точка опускалась, росла и наконец превратилась в крошечного парашютиста, который, качаясь на стропах парашютика, спускался на луг.
— Ловите его! — крикнул Антон ребятне.
— Айда! Вон он! Бегом! — раздались со всех сторон детские возгласы, и все зрители кинулись в ту сторону, куда ветерок сносил спускавшуюся фигурку. Косолапя ножками, бежали даже самые маленькие.
Таня очутилась рядом с Антоном, на одно мгновение он своим плечом почувствовал ее плечо. Она ничего не говорила и лишь блестящими глазами наблюдала за самыми резвыми из третьеклассников, старавшихся поймать парашютиста.
Неожиданно сзади раздался мужской тенорок:
— Ай да Павлыч! Упрямый ты парень! Толково!
Мальчик круто повернулся, чуть вздрогнув: да, Непутевый, расставив ноги в сбитых, замаранных глиной сапогах, заложив за спину руки, смотрел на него своими светлыми, немного прищуренными глазами.
— Я думал, после неудачи спасуешь, — продолжал Федин. — Ан у тебя характер. Люблю. Думаю, добьешься в жизни своей задачи. Оказывается, ты мастер… в космонавтике.
Он добродушно засмеялся.
Противоречивые чувства раздирали душу Антона. Ему и лестно было, что Непутевый видел, как он запустил ракету, и он не мог забыть сцену у ресторана. Сейчас Федин стоял трезвый, еще более загорелый, здоровый, и мальчик не мог подавить в себе давешней симпатии к нему. В поле брал, выручил в грозу, рыбачили вместе. И все-таки он промолчал.
— Где ж ты так научился?
Не ответить было просто неудобно.
— В кружке. Еще в саранской школе.
И как-то сам собой сорвался ни к чему не обязывающий вопрос:
— Вы… как здесь?
— А вон, — кивком головы показал Непутевый на молчаливо застывший у канавы экскаватор. — Землицу выбираю. Увидел из кабины, как срикошетила твоя первая трубка… а потом ты по-молодцовски запустил другую. Захотел поздравить.
Он улыбался приветливо, видимо от души радуясь удаче мальчика. Видимо, и Тане были приятны слова экскаваторщика, хотя смотрела она на него чуть-чуть пренебрежительно, как бы свысока.
— Я думал, там брат Кобзева опять роет, — сказал Антон. — Думал… Михаил.
— В больницу, Павлыч, положили. Искупался в жару, а вода ледяная… Как бы не воспаление легких. Ну председатель прибег ко мне: «Выручай». Я в колхозе вроде затычки: где прорвется — туда суют. Так и сказал Маркелычу: «Уж ежели хотите, чтобы заступил к вам, раздобудьте бульдозер С-100, вот тут я вам покажу, как роет землицу этот… крот. До осени проложу речку. А что вы ковшичком ковыряетесь?» И знаешь, что мне Маркелыч? «Имели возможность приобресть такой трактор, да отказались. Тянуть на нем некому». Ну не дурачье? Отказаться от такой машинки? Зверь. Ударили с ним по рукам, пообещался мне днями пригнать из «Сельхозтехники». Мол, наверное, у них еще есть. Я смеюсь: «Магарыч тогда с меня». Вот на какой бы тебе, Павлыч, опробовать. Это тебе не культивация. Гору свернет.
