Антон отодвинул тарелку, вскочил с табурета.
— Куда? — почти вскрикнула Вера Михайловна. — За стол! Слышишь? Боишься объяснений?
— Чего мне бояться?
— Тогда рассказывай.
Запинаясь, глядя в пол, Антон рассказал, как Лешка Кобзев первый к нему полез еще третьего дня возле дома: повыбрасывал из ящика ракеты. Потом в школьном коридоре крикнул в ухо из газетного рупора.
— Первый он все. Задира.
Вера Михайловна не перебивала сына. Антон даже немножко удивился.
— И ребятишки так говорили, — подтвердила баба Настя.
— Какие? — вскинулся Антон.
— Приходили двое из твоего класса. Вроде один — Володя. Солидный такой. И девочка… забыла, как зовут. Приглядненькая из себя.
— Таня? — Антон вдруг покраснел.
Вера Михайловна с досадой хлопнула рукой по столу:
— Мама, по-моему, я Антона расспрашиваю? Можно не встревать?
Баба Настя отмахнулась рукой и подала на стол свежее молоко. Антон еще раз, более связно повторил рассказ. Выслушав его, Вера Михайловна сказала:
— Хорошо, что не обманываешь. Я ведь уже все знаю: была в школе, разговаривала с Петром Петровичем. Все ваши восьмиклассники показали, что первым оскорбил тебя действительно этот мальчик… Козин… Козлов? Да, Кобзев, Кобзев. И все же ты завтра пойдешь и перед ним извинишься…
— Я? Ни за что! — крикнул Антон. — Он будет налетать… Ни за что!
— А я сказала — извинишься, — повысила голос Вера Михайловна. — Он ведь только… подразнил тебя, а первым ты его ударил. У него кровь из носа шла.
— И пускай шла. — Антон бросился в свою комнату, выкрикнул: — Не стану извиняться!
— И еще перед Петром Петровичем. Тоже попросишь извинения. Наказывать тебя не будут, они говорили… Все же ты на всю школу наделал тарарам.
— Тогда я совсем не пойду в школу! — подняв от подушки лицо, выкрикнул Антон. — Они там все против меня. Я еду домой, в Саранск.
Вера Михайловна хотела его перебить, но вдруг осеклась. Лицо ее дрогнуло, губы растянулись в болезненной гримасе. Она сидела на стуле — небольшая, худенькая, вся поникшая. Молча встала, вошла в комнату Антона. Мальчик лежал на кровати, уткнувшись лицом в подушку.
— В какой дом собираешься, сынок? — негромко спросила она.
У Антона тряслись плечи, он не ответил.
— Может, скажешь, в какой дом?
— К папе! — выпалил Антон. — Вот в какой. Не знаешь, что ли?
— Ох-хо, — вздохнула на кухне баба Настя.
Вера Михайловна тихо опустилась на стул возле кровати сына.
— Нет у тебя больше отца, Антон, — сказала она, словно бы с трудом выговаривая слова. — Понимаешь? Нет у тебя больше отца, а у меня мужа.
