— А вырядилась как! — сказал Андрюха Рыжов и намотал на палец собственный локон. Андрюха летом собирался ехать в международный лагерь, а сейчас отращивал волосы, чтобы понравиться там девочкам-иностранкам.
Ленка была в голубых брюках и в розовой кофте с вышивкой. Она напоминала цветок. Волосы только все портили. Никак они у Ленки пышными быть не желали.
Ленька Белов поймал позывные какой-то станции. Били часы, и играла музыка. Казалось, что Ленка внизу слышит и идет в такт этим позывным.
— Пошли в дом шесть? — неожиданно предложил Костя.
— Смотреть, как гипнотизер будет превращать ее в доску? — засмеялся Чича.
— Кого в доску? Зачем в дом шесть? — Мы ничего не понимали.
— Мне Фима говорил, вчера в отходы целый телевизор выбросили, — равнодушно сказал Костя.
Ленька так и подпрыгнул. Его мечта — сделать такой телевизор, чтобы он, как приемник, ловил разные станции и все показывал на своем экране. Ленька один раз даже показывал мне (по крайней мере он так утверждал!) схему телевизора будущего. Я ничего не понял. Мама с папой говорят, что я посредственность, что мне надо не в школе учиться, а заборы красить. Стол мой завален книгами, которые я не читаю, и журналами, которые я даже не просматриваю. Мне нравится собирать значки и петь песни, где: «Дочь капитана Джанель, вся извиваясь, как змей, танцует танго-фокстрот, где в Кейптаунском порту с какао на борту «Жанетта» исправляет такелаж, матрос Гарри всаживает нож в горло атаману, а в один французский порт врывается теплоход в сиянии своих прожекторов». Значков у меня уже двести пятьдесят штук, а песни раньше мы пели на чердаке хором.
Когда мы зашли в дом шесть, то увидели около ящиков толстого Фиму. У Фимы здоровое, словно надутое воздухом, лицо и кулаки, похожие на недозревшие тыквы.
Поговорив с Фимой о футболе, мы стали рыться в ящиках. Никаких телевизоров там не было.
А потом увидели Капитульского и Ленку.
— Ну как прошел сеанс? — спросил Костя.
— А как теннис? — спросила Ленка. — Ты, конечно, обыграл несравненного Чичу?
Ленка и Капитульский прошли мимо нас и уселись на скамейку. О чем они там говорили, неизвестно.
Ленка чертила туфлей на земле крестики и нолики и посматривала то на Капитульского, то на Костю.
— Ты так и не сказала, тебя превратили в доску? — не успокаивался Костя. Никогда еще мы не видели, чтобы он так волновался и задавал так много вопросов.
— Какое твое дело? — огрызнулась Ленка.
Во дворе появились братья Помозовы. Они с интересом слушали разговор и кулаки шевелились у них в карманах.
