Больше же всего беспокоило, как отнесутся к нашей задержке «пешеходы». По всем расчетам получалось, что они ждут нас в Костиной уже не менее шести-семи дней. Оно хотя и приятным казалось пощекотать им нервы, но всему есть своя мера.
Вода сбывала, однако держалась еще на довольно высоком уровне. Коряжник, как это всегда бывает на спаде, теперь несло реже, и плыть можно было без опасений.
Сборы заняли несколько минут, багаж был аккуратно уложен и сверху накрыт берестой. Лодка не пропускала ни капли воды. Мы сели по своим местам: я в корму, Миша — в лопастные весла, и оттолкнули лодку от берега. Течением нас моментально выдернуло на середину реки и понесло — только замелькали затопленные половодьем прибрежные кусты.
Когда вода прибывает, середина реки выпирает бугром, плыть на подъеме воды — чистое мученье; лодка скатывается, как с горки, и прижимается к берегам. Другое дело на спаде. Река тогда вгибается корытом к середине, и можно плыть, сложа руки, — все время на фарватере.
Так теперь плыли и мы.
С обеих сторон в реку упирались утесы — удивительно легкие и симметричные базальтовые колонны; они сплошной вереницей тянулись по берегам. А поверху, над этой то розовой, то желтой, то фиолетовой балюстрадой зеленели изумрудной шапкой бескрайние хвойные леса. Горы убегали вдаль синеющей цепью.
Где-то здесь, по рассказам, должен быть водопад, а за ним — село Укар. Наши путеводные карты единодушно определяли расстояние от Мары до Укара в десять километров. Но мы плыли уже очень долго, а ни водопада, ни Укара все не было.
Укар, Укар — это слово у нас не сходило с языка. Укар! Это же целое событие, это — первое село на нашем пути!..
Но поворот оставался за поворотом, а Укар не появлялся.
Где же Укар? Начиная сегодняшний путь, мы дали себе твердое слово, что будем обедать после Укара и что к обеду сегодня непременно будет молочный кисель. Укара не было, с ним вместе — укарского молока, молочного киселя и вообще обеда… Слово есть слово.
Вдруг горы раздвинулись, уступив место роскошным лугам. Почудилась близость жилья. Вот и поскотина. Немного дальше видно село. Наконец-то мы пообедаем!
Но, откуда ни возьмись, не замеченный нами ранее, между лодкой и берегом встает длинный остров, и мы, увлекаемые стремительным течением, мчимся мимо Укара. Пристать к берегу едва удалось в километре ниже села. Пустяки! Я развожу костер, а Миша бежит в село за молоком. Есть хочется невыносимо.
Вернулся Миша быстро, с пустым туеском и с известием, что это не Укар, а Тятькино и что Укар в трех километрах отсюда.
