Пойманного вражеского лазутчика отправили под конвоем в штаб дивизии, где его допросили более обстоятельно. Военнополевой суд приговорил его к смертной казни через повешение. Приговор был приведен в исполнение на глазах солдат маршевой роты одного из пехотных полков. Дозорные, задержавшие неприятельского шпиона, удостоились благодарности в приказе командира полка.
Война в Маньчжурии оказалась далекой от ее образа, который рисовался на академических тактических занятиях и полевых учениях виленских стрелков. Она, в первую очередь, показала свой суровый облик. Стрелки то совершали длительные марши по почти полному бездорожью, считая для себя удачей найти себе крышу на ночь в какой-нибудь китайской деревушке. То они закапывались в землю, роя километровые траншеи в рост человека, с тем чтобы через некоторое время или даже на следующий день оставить их, часто без боевого соприкосновения с японцами.
Юденич понимал, что война пока еще носит маневренный характер, что любой вырытый за день окоп может быть брошен уже к вечеру. И это будет сделано по воле старшего начальства, штабных оперативников, которые на карте старались переиграть неприятеля. Поэтому он старался ободрить подчиненных, показывая личный пример в тяготах жизни на войне. И старался как-то обустроить быт людей, избежать лишних потерь, заботился о раненых и их своевременной отправке в тыл.
Сослуживцы Н.Н. Юденича по Японской войне отмечали, насколько он серьезно относился к устройству полевых укреплений. Объяснялось это просто: командир виленских стрелков в первом же бою воочию убедился в том, какие излишние потери в людях можно понести от японской «шимозы», если нет надежных земляных укрытий. Поэтому за рытьем окопов в батальонах и ротах полковой командир наблюдал лично.
Еще во время полковых учений в Виленском округе полковник Юденич обучал ротных офицеров искусству полевой фортификации. Он объяснял, что мало отрыть окоп полного профиля — стрелки в нем должны иметь хороший обзор местности, чтобы неприятель не смог незамеченным близко подобраться к ним ни днем ни ночью.
Этим Николай Николаевич занимался и в Маньчжурии. Только здесь ситуация была иной. В большинстве случаев окопы отрывались среди полей гаоляна, заросли которого сокращали сектор обзора и стрельбы до двух-трех десятков шагов, а то и меньше. Полковнику приходилось, несмотря на просьбы китайцев — деревенских старост приказывать вырубать или вырывать гаолян на сотни метров перед траншеями. В таких случаях солдаты выстраивались в длинную линию и шли по гаоляновому полю, ломая перед собой руками и топча ногами стебли гаоляна, который к середине лета уже вымахивал в рост человека, а когда созревал, то делал в своих зарослях невидимым и всадника.
