Однако война быстро изменила людской состав дивизии, в том числе и полка полковника Н.Н. Юденича. На пополнение фронтовым потерям стали поступать коренные сибиряки, люди неприхотливые и пригодные к тяготам военной жизни. К концу Японской войны 18-й стрелковый полк действительно стал наполовину сибирским по составу нижних чинов, многим из которых было далеко за тридцать. Даже убыль в офицерах пополнялась запасниками из Иркутска и Канска, Красноярска и Но-вониколаевска.
В Мукдене сформировался полковой обоз. Тяжести перевозились на обозных повозках, которые большей частью закупались у местного населения. Все остальное носилось на себе. Стрелки и их командиры были немало удивлены, когда узнали, что в японской пехоте для этой цели использовались носильщики, которые за свой действительно каторжный труд получали больше рядового солдата и повышенный по калорийности паек. Такая новость вызвала среди солдат немало пересудов и шуток.
Полк прибыл к местам боев только через неделю. Стрелки жадно ловили слухи о том, как идет война с японцами. Юденича очень огорчало то, что среди его подчиненных уже не было ни одного участника Русско-турецкой войны 1877—1878 годов, людей с фронтовым опытом и закалкой. Наступил месяц май, с которым на поля Маньчжурии пришла страшная для здешних мест жара, которая истомляла людей во время частых марш-бросков.
Полку было приказано расположиться на дневку у деревни Лизаньцухе. Были разбиты палатки, задымили полевые кухни. Юденич приказал на всякий случай окружить деревню дозорами, хотя до передовой было еще далековато. Однако такая мера предосторожности на войне оказалась своевременной: в тот же день одним из дозоров был задержан вражеский лазутчик. Им оказался китаец, владевший довольно сносно русским языком.
Узнав, что задержанный говорит на русском языке, полковник Юденич сам провел первый допрос. Ему уже было известно о том, что обычно пойманные с поличным японские шпионы не изворачиваются и не врут. Они знают, что по законам военного времени их в неприятельском стане ждет казнь через повешение. Русским же лазутчикам из числа местных китайцев японцы рубили головы мечами сразу же после допроса.
На допросе выяснилось, что переодетый в одежду китайского священника шпион был урожденным китайцем, служившим у японцев сперва полицейским, а затем переводчиком. На допросе выяснилось, что задержанный имел немалый опыт шпионской деятельности: он несколько лет проживал в Приморском крае, сперва на железнодорожной станции Раздольное, а затем во Владивостоке.
