больше завоевывали умы жажда власти и денег, показное и
расточительное потребление. Однако даже в условиях падения нравов
и практически неограниченной власти принцепса сенатская оппозиция
продолжала играть определенную роль в жизни империи (например, в
части утверждения значительной части государственных расходов),
публичная политика не была под запретом, нарушение закона, как
правило, осуждалось, суды были относительно независимы, а
некоторые императоры стремились сохранить для государства древние
римские фамилии, оказавшиеся в тяжелом финансовом положении, за
счет помощи из казны.
Раздел I I
О различиях в более позднее время
Тацит был последним великим римским историком: последующие
поколения последних, по большей части, оставили нам лишь
жизнеописания Цезарей. После падения Западной Римской Империи
Европа погрузилась в средневековье и только с эпохой возрождения и
великих географических открытий, вызвавших взрывной рост торговых
связей и интенсификацию дипломатических отношений между
народами принадлежащими самым разным цивилизациям и культурам
(Хантингтон считает, что регулярные отношения между цивилизациями
начались после 1500 года), появляются новые интересные письменные
источники; их авторами преимущественно были дипломаты, военные и
торговые агенты. Тем временем, основными политическими
противниками западных держав, принадлежащих иным культурам,
становятся оттоманская и российская империи.
О быте, нравах и жизненных устоях жителей оттоманской империи и
природе ее политической системы подробно рассказывает польский
князь и великий посол в Турции Кшиштоф Збаражзкий. В числе прочего,
он сообщает следующее: в государстве процветает повсеместная
коррупция, в том числе в армии; очень слабо развит институт частной
собственности, прежде всего, на землю (почти вся она принадлежит
государству, то есть султану); неразвитость законодательства и
судебной системы. Далее отмечает, что турецкая монархия
существенным образом отличается от всех европейских монархий того
времени: хотя в Турции имеются разные сословия у них один государь,
перед которым все остальные – невольники. “Там происходят чудесные
превращения: из огородника, зверолова – сразу же в короли, монархи.
И вот уже вновь становится ничем, словно действующие лица в какой-
то комедии”. “Власть этого государя абсолютная, от него, как от земного
Бога, исходят добро и зло, порицание которых в душах человеческих
есть бесчестие и грех. Этот монарх – основа и опора всего. На все – его
