временем привел к появлению избытка средств существования и к
накоплению, в результате чего появилась частная собственность,
возникли современная форма семьи и государство. Но он никогда не
задавался вопросом, почему это происходило у одних племен и не
происходило у других. И конечно его теория ничего не может сказать,
почему при равенстве производительных сил у ряда азиатских и
европейских народов столь различны политические системы, право и
мораль (что прямо противоречит ей).
Из сказанного мною в предыдущих главах очевидно, что уровень
социального интеллекта племен или народностей определяет уровень
развития их регуляторных систем, а слабость и несовершенство этих
систем препятствует экономическому прогрессу и росту
производительных сил. В свою очередь, от уровня социального
интеллекта, качества и сложности его этической системы зависит
форма правления, как правило, совершенно безотносительно к уровню
развития производительных сил. Азиатский патернализм и автократию
мы видим как в Древней Персии, так и в современном полном
сверкающих стеклами небоскребов Сингапуре, а демократию в Афинах
времен Перикла, средневековых итальянских городах-республиках и
ныне по всей Европе.
Насколько глубоко Маркс «понимал» природу культурных, социальных
и политических процессов видно из того факта, что он принципиально
отрицал этику: внеклассовая этика – предрассудок, а классовая –
внутренняя невозможность. В сущности, Маркс толком не понимал
ничего – ни роли морали и законов в снижении социальных издержек,
ни природы государства, ни сущности политики, подразумевая под
последней только, сопряженные с обладанием властью, побочные
проявления последней в виде неправедного обогащения. Следуя той
же логике, пришлось бы утверждать, что если кто-то посредством
вооруженного грабежа обеспечивает себе доход, то он занимается
экономической деятельностью, а вовсе не преступной. Конечно, по
сравнению с коммунистическими утопиями Мора и Фурье или
идеализмом Гегеля его философия и имела научный налет, но факт
заключается в том, что она была позади политической философии
Гоббса и Локка.
Вполне возможно, что столь прямой и ложной зависимости между
развитием производительных сил и производственными отношениями,
с одной стороны, и правом, религией, философией, исскуством и
политикой, с другой, Маркс пришел вследствие того, что средневековая
социальная структура и социальные институты были длительно время
стабильны. Между тем, начиная с периода великих географических
