которых равняется половине населения Индии и затраты на
содержание которых не приносят ему никакой выгоды.
Что касается объяснения высокого уровня доверия характерного для
протестантских стран, то он вслед за Вебером заявляет, что он возник
не как результат рационального выбора, в как результат религиозного
языка. Первоначально протестанты рассматривали напряженный труд
и нестяжательство, как способ почитания бога, а впоследствии это
привело к честности, бережливости и исключительной способности
образовывать сплоченные коллективы (профессиональные союзы,
родительские комитеты, благотворительные организации, клубы по
интересам и иные добровольно самовозникающие ассоциации).
К несомненным достоинствам его концепции социального капитала
можно отнести. Во-первых, то, что он, следуя за Коулменом,
совершенно верно рассматривает общественный капитал как особый
тип человеческого капитала в виде получаемого индивидом в ходе его
энкультурации (вовлечения в конкретную культурную среду) этического
навыка, благодаря которому тот способен понимать поведение
окружающих и сам действовать в согласии с их ожиданиями. Во-вторых,
Фукуяма абсолютно правильно отмечает, что уровень социального
капитала проявляется, в первую очередь, в способности индивидуумов
создавать добровольные (без какого-либо содействия со стороны
государства) гражданские объединения для самых различных целей,
что способствует экономическому процветанию и установлению
устойчивой демократии. (Сетевой подход, в основе которого лежат
экономические, информационные и прочие связи между образующими
социальные сети индивидами вносит меньшую ясность в понимание
этих вопросов, хотя он более продуктивен в ряде других – например,
установлено, что люди с обширными социальными связями гораздо
меньше страдают психологическими расстройствами и в целом дольше
живут).
В-третьих, немалым достоинством его работы, о котором я еще не
упоминал, является то, что он убедительно опровергает широко
укоренившееся заблуждение якобы Япония и США – это два очень
разных мира: японцы по своей природе коллективисты и
государственники, а американцы – индивидуалисты, всячески
стремящиеся ограничить полномочия правительства. Что в
действительности и одни и другие легко создают гражданские
ассоциации, склонны демонстрировать свою набожность, лояльность
государству, а не только семье. Что в обеих странах в экономике
господствуют крупные современного типа корпорации, а не мелкие и
средние семейные фирмы или государственные предприятия.
