Верно. Играл. И сейчас играет. И оттого свет стал ярким: вот мы – слушатели и зрители. Все живое.
Разбудила меня внучка.
– Почему ты улыбаешься?
– Потому что мне снилась Студия.
Так и не смогла я объяснить ребенку более подробно, как я «работала в телевизоре».
Может, узнает со временем.
Сарабанда I
..."Почему у тебя такое лицо?" – "Какое?". Лёнька кончиками пальцев пощипывает кожу на лице, мелко-мелко, часто-часто: "Почему это?". Он сидит на маленьком сундучке. Я хорошо знаю этот сундучок, постоянный атрибут этой комнаты, комнаты тети Лены, моей московской родственницы, Лены Сигаловской. "Потому что у меня лицо старенькое", – говорит тетя Лена. "А у меня новенькое", – говорит Лёня. Ему было года три. Она склоняется над ним, она улыбается, она рада ему, родственнику с новеньким лицом. И правда, новеньким, во всех смыслах новеньким: живем мы в разных городах. Тетя Лена – коренная москвичка. Она впервые увидела Лёню, она рада ему, потому что она вообще добрый человек, и потому что всему рада.
Рада, что выжила.
В углу ее крошечной полутемной комнаты – бывшего подсобного помещения Театра на Малой Бронной – стоит шкаф. А на самом верху – гипсовый бюст. Мужской скульптурный портрет. Я знаю, кто это. Его зовут Нистер. Она никогда не говорит "звали". Зовут. Сейчас зовут: Нистер. Дер Нистер. Он писатель. Это его литературный псевдоним.
Понятно, что псевдоним – это имя, которое человек сам себе выбирает, и тем интереснее узнать, что оно значит, потому что в этом заключен взгляд человека на самого себя. Дер Нистер в переводе с еврейского означает "тайно, незаметно делающий добро". Меня притянули слова "тайно, незаметно", потому что то, что осталось в памяти от двух мимолетных встреч с Нистером, ассоциируется с тишиной. Словно она жила в нем и он создавал ее вокруг себя. Лента памяти разворачивается так.
Лежу я клубком на том самом сундучке, на котором мой сын будет сидеть и задавать вопросы тете Лене лет через двадцать пять, ворочаюсь с боку на бок, не могу уснуть. Возле меня тетя Лена что-то воркует-убаюкивает... Нистера я вижу как темный силуэт, сидящий спиной к комнате. Перед ним зажженная настольная лампа: это всё освещение комнаты. Наверное, он читает. По комнате разлита тишина и покой.
И вдруг стук в дверь и входит странный человек. Странный потому, что нос у него вроде как перебит, или вмят у переносицы, и говорит он не то что громко, а несколько несоразмерно с тишиной этой комнаты, и хоть ростом невелик, а занимает почти всё пространство. Нистер подносит палец к губам:
