Сергей страдал.
Художник всегда страдает.
* * *
Неожиданный звонок из Киева: «Вы не могли бы написать о Зое Лерман?»
Условия жесткие: несколько дней срока, и, как в старой игре: «Да и нет не говорите, черное-белое не носите. Вы поедете на бал?»
Поеду.
«Зойк»
– ...Выходи. Сестра пришла.
Санитарка Муся никогда не ошибается. Талант: всех знает, все знает. Кто есть кто, и кто кому кем приходится.
У нее веснушчатое лицо, косынка повязана так, что закрывает половину лба, вместо бровей – золотистые пучки у переносицы, а над косынкой возвышается корона медных волос. На больных и посетителей кричит трубным голосом.
Зоя посмотрела ей вслед и сказала: «Возрождение...»
Вскоре Муся стала приходить к Зое и ко мне. Зоя ее рисовала.
А через много лет, когда появится книга «ДОМ», Муся спросит:
– Интересно, как это в жизни получилось: стихи написаны к рисункам или рисунки – к стихам?
– И не так, и не так, – скажет Зоя.
Мы это делали одновременно и параллельно. Параллельно друг другу и жизни. Можно сказать, втроем.
– Я ж говорила...
– Зоя, можешь послушать?
– Сейчас. Только кисть и тряпку положу.
Я знаю: Зоя работает дома. Часто – вечерами, при вечернем свете. Комната завалена подрамниками и холстами.
Я представляю себе темную переднюю и телефон на стуле. Телефон – инвалид, весь обмотан изолентой: падает по нескольку раз на дню. Над ним вешалка, а с нее свисает груда старых плащей и пальто.
Зоя берет телефон в руки – придерживает контакт, а трубку прижимает ухом к плечу.
Сколько часов мы так проговорили? Первый мой слушатель и советчик.
Я ведь и стихи начала писать на твоей памяти, Зоя, когда дети разъехались и мы остались вдвоем «параллельно жизни».
Я очень люблю читать тебе по телефону, возникает неожиданный эффект: объем. Стихи вроде умножаются на то, что по ту сторону телефонного пространства: на крошечную переднюю с блеклой полосой на полу – бликом от бокового стекла; на яркий проем в освещенную комнату; на то, что можно разглядеть в этой комнате, глядя в нее рассеянным взглядом из передней, пока я читаю тебе что-то по телефону.
Для меня это пространство, в котором живет искусство.
Им не занимаются, в нем живут.
– Что творит, что творит...
Мы сидим за столиком, едим мороженое. Впереди – такой же столик и за ним тоже сидят и едят мороженое. На улице только-только дождь прошел.
– Что творит, что творит..,– повторяет Зоя.
– Что случилось?
– Ничего. Освещение... Что творит...
