– Я совершенно с вами согласен, – согласился я возбуждённо.
– Правда ведь? вот таким налогом и обложил я себя. В первый год и сын до поступления в корпус учился в этой школе.
– И Петька? – спросил я.
– И Петька… Вот они все три основателя, – хозяин показал на небольшую картинку, висевшую с боку камина. Я быстро поднялся и стал рассматривать её. Были нарисованы мальчик в матроске, деревенский мальчик и между ними легавая собака с беспечным, нахальным и добродушным в то же время взглядом. Она смотрела, как бы спрашивая: «ну, ты чего ещё здесь?» Так смотрела она, очевидно, в первый период своей жизни.
Мальчик в матроске – сын хозяина, худенький, с маленьким личиком, смотрел своими чёрными глазками рассеянно, напряжённо, как-то поверх всего окружающего и, казалось, думал о чём-то. Крестьянский мальчик, раскинув руки, стоял в типичной позе крестьянского ребёнка. Широкое лицо его было спокойно, добродушно, а голубые глаза точно выжидали чего-то равнодушно и терпеливо.
– Вот этот самый Петька и есть… Его и работа эта картинка… Как и все эти картины этой школы, – помолчав, произнёс хозяин. – Каждое лето ко мне ездит и рисует.
Я быстро пригнулся к фигуре маленького Петьки. Этот вот… перед картинами которого я стоял бывало на выставке и считал бы за счастье когда-нибудь увидеть их автора. Я долго смотрел, и, когда взволнованный сел, хозяин проговорил:
– Есть у меня и поэты.
Он достал с полки книжечку и прочёл задушевные стихи.
– Студент ещё… Для начала недурно. У меня и учёные, и механики, и изобретатели даже есть. Есть и пахари – у каждого своя доля.
– А ваш сын где? – спросил я.
Я опять дёрнул грубо за больную струну.
– Бог не дал моему сыну жизни, – ответил хозяин и опустил голову.
Он помолчал и нехотя прибавил:
– Он скоро и умер после открытия школы…
Кровь горячей струёй ударила меня по сердцу.
Как! этого худенького, симпатичного, роющегося в своей головке мальчика уже нет на свете?!
Много детей умирает, я хоронил и своих, но откровенно говорю, такой жгучей боли по умершем и при том давно умершем я, кажется, никогда не испытывал.
– Я даже не знаю его могилы… Он утонул… в корпусе, спасая товарища… безрассудно…
Я смотрел на картинку. Так и кажется, что он вот-вот вскрикнет своим звонким голоском: «папа!»
– Спас? – спросил я, не поворачиваясь.
– Нет: было, я думаю, и ему очевидно, что не спасёт он… но бросились другие за ним и спасли того… другого… но его не удалось спасти.
Старик задумался.
