Дверь неслышно отворилась, и тут же раздался вкрадчивый голос:
- Мой юный друг! Я чрезвычайно рад нашей встрече. Что привело вас в мой дом?
Лесток был роскошен в ярком шлафроке. Ба... да это не шлафрок, а китайское платье с драконом на спине. "Сейчас пойдет у нас разговор, как китайская пытка,- подумал Саша,- я буду говорить без остановки и вертеться, как уж на сковороде, а он капать словами, словно на выбритое темя. Как взять этого дракона за рога?.."
- Я пришел просить вас о помощи в чрезвычайно деликатном деле. Имя ваше было упомянуто в приватном разговоре с великой княгиней. Более того, их высочество сказали, что вы единственный человек, к коему стоит обратиться по моему делу.
Легкое удивление, словно непроизвольное движение пухлой руки, и никаких вопросов, только вежливое: продолжайте, продолжайте... Экая бархатная беседа, словно не о живом человеке речь, а о кусте сирени за окном, что так восхитительно, ах, ах, благоухает.
Саша коротко и четко рассказал о том, как Никита Оленев, "вы наверняка помните, бывший гардемарин", ушел на свидание к великой княгине, а дальше только догадки.
Главное, не сказать лишнее, но это очень трудно, когда, желая придать рассказу достоверность, приходится вспоминать какие-то подробности. Меньше всего Саше хотелось в этом кабинете называть имя Софьи, но как иначе убедишь Лестока, что разговор с опальной Екатериной действительно состоялся.
Сейчас главное заставить Лестока задавать вопросы, по ним можно будет хотя бы приблизительно определить осведомленность лейб-медика в этом деле.
- Естественно, я обратился в полицию. Были предприняты некоторые попытки розыска. Попытки... не более, которые ни к чему не привели. Полицейские чиновники высказали предположение, что Оленев утонул. Но теперь есть твердые сведения, что он жив. Мой друг арестован и содержится под стражей в неизвестном нам месте.- Саша умолк, твердо решив, что, как бы ни было тяжело молчание, первым он рта не раскроет.
Лесток это понял, подобрал длинные рукава своего роскошного кимоно и спросил рассеянно: "А не выпить ли нам токайского?" Глаза его смеялись, но смотрели куда-то мимо Саши, при этом он имел вид недоуменный или озадаченный - не сразу поймешь, во всяком случае ему было весело. Потом он достал табакерку и принялся нюхать табак, оглушительно чихая и прикрываясь большим фуляром с вышитыми в уголке ирисами. Про Сашу он словно забыл.
Вино наконец принесли. Лесток его пригубил и тут же отставил.
