— До каких пор будет продолжаться эта комедия? Вам еще не надоело?
— Что ты сказала? — спросила изумленная Измини.
Мать тотчас встала и закрыла поплотней дверь, чтобы их не услышали соседи. Ее испугал злой взгляд Измини, и она остановила Лукию. Но та продолжала:
— Я сказала, что этой комедии надо положить когда-нибудь конец. Примиритесь.
— С чем? — спросила Измини.
— Может быть, он давно в тюрьме, а может… Что бы ни было, надо кончать.
Отец растерялся. Побледнев, он смотрел на дочь, точно видел ее впервые.
— Как ты можешь так говорить!
Лицо у Лукии побагровело, она была вне себя. Прислонившись к стене, она словно искала опоры.
— Да. Семь лет — слишком большой срок… Быть может, он уехал, возможно, даже его…
— Нет, — перебил отец, не дав ей высказать до конца ужасное предположение.
— Откуда ты знаешь?
— Если даже его арестовали, — спокойно сказал господин Харилаос, — последует обычная судебная процедура. Он пригласит адвоката, опротестует приговор, появится сообщение… Тридцать пять лет прослужил я в суде, кое-что смыслю…
— Скорей всего, — не унималась Лукия, — он спокойно отсиживается где-то, а вас просто вычеркнул из своей жизни. Нужны вы ему больно… Будто за столько лет он не мог написать вам ни разу два слова, прислать весточку о себе.
— Харилаос, она права, — вступилась госпожа Иоанна. — Два слова, хоть что-нибудь…
— У него, наверно, свои соображения, — сказала Измини. — Он лучше знает, что ему делать…
— Чепуха. Какие у него могут быть соображения? Ты его оправдываешь, потому что тебе это на руку.
— Мне на руку?
— Чтобы думать, что он вернется.
У госпожи Иоанны по лицу текли слезы — она плакала по любому поводу. Кофе вспенилось и убежало. Господин Харилаос пристально посмотрел на всех и заявил безапелляционным тоном:
— У Ангелоса все в порядке, он вернется. Я даже уверен, что это произойдет скоро…
— То же самое, отец, ты сказал в тот день, когда был вынесен приговор…
— Тогда я тоже верил… Но теперь совсем другое дело. Хотя мои хлопоты и не увенчались еще успехом… У Ангелоса все в порядке. Я ничуть в этом не сомневаюсь.
— И я не сомневаюсь, — насмешливо произнесла Лукия. — У него все в отменном порядке, и он не интересуется никем из вас. — Злой огонек зажегся в глазах Лукии, в голосе появились жесткие нотки, она даже зубы оскалила.
— Чего ты злишься? Кто тебя трогает? Какое тебе дело, чем заняты мы? — спросила Измини.
Она встала рядом с господином Харилаосом и особенно подчеркнула слово «мы». Лукия должна понять, что ее отделяет пропасть от прочих членов семьи и она не вправе издеваться над ними.
