Летом нас перебросили на галечный карьер и ремонт дорог. В полукилометре от большой дороги мы раскайливали залежи гальки, грузили ее на машину. К нам был прикреплен вольный шофер Тимка-хромой со своей машиной. Худенький, подвижный, с озорными мальчишечьими глазами, он был нам добрым товарищем.
Ходили мы в самодельных шароварах из мешковины (единственный доступный нам за пайку вид мануфактуры) для защиты от свирепых оводов, в накомарниках с туго затянутыми тесемками. Комары висели над нами тучей, назойливо звенели, пробивали кофты, присасывались через малейшую щелочку в одежде.
При таком засилье гнуса мы все же ухитрялись купаться в холодных, чистых мочажинах болотистой низинки за карьером. Дни стояли жаркие. После дня тяжелой, грязной работы трудно было устоять перед этим соблазном. Сначала самые рьяные любители купанья выработали особую технику, и ею стали пользоваться все.
Нужно было густо намылить мочалку, молниеносно сорвать одежду и намылиться. Оказывается, комары не переносят мыльной пены. Они яростно гудели вокруг нас и ничего не могли поделать. Мы торжествовали. Потом нужно было обмыться в ледяной луже и также молниеносно одеться. Но как бы быстро ни старался это сделать, они так успевали изжалить за эти несколько секунд, что тело горело, как после десятикратного душа «Шарко».
К нам стали заглядывать какие-то подозрительные разведчики. Они оставляли машину на дороге, заслышав женские голоса, и бежали посмотреть. Приглядывались, расспрашивали, заигрывали. Отвечали им не очень любезно.
— Подумаешь, интелихенция! — шипел какой-нибудь мужик. — Вот мы тебе устроим «трамвайчик», краля, тогда узнаешь, что нужно! — и уходил к своей машине, еще что-то издали выкрикивая. Мы, конечно, врали, что конвоир повел больную в контору, сейчас вернется, а сами боялись до смерти. Если они дознаются, что мы здесь одни в шести километрах от поселка и полутора километрах от конторы, того и жди налета.
Эти лихие колымские шоферы, прожженные приисковые волки, способны на все. Они годами не видели женщин на прииске и, вырвавшись на трассу, старались воспользоваться всеми возможностями, которые, по их мнению, давала поездка. Бывали случаи, когда захватывали женщин прямо на улице, за воротник бушлата втаскивали за борт машины и увозили далеко на трассу. Потом находили где-нибудь в канаве ее истерзанный труп, если находили. Это называлось «попасть под трамвай» на колымском жаргоне.
Нас было в бригаде двенадцать человек, и хотя мы были объединены случайно, эта бродячая жизнь, общность интересов да еще схожесть причин, по которым мы попали сюда, сдружили нас. Нужно рассказать хотя бы о тех, с которыми еще не раз приходилось сталкиваться на лагерных путях. Латышка Алла — работница Ленинградской швейной фабрики в прошлом. В 1919 году была избрана депутатом Ленсовета, работала с Н. К. Крупской по борьбе с беспризорностью, всегда с упоением вспоминала эти трудные, незабываемые годы.
