— Скажу сразу: я полковник. Упадете в обморок, дам подзатыльник. Будете драться, посажу в карцер. Ваш муж погиб!
На этот раз Марот «ой» не кричала, в обморок не падала, даже за палку не взялась, переоделась в черное платье и отправилась по соседям рассказывать о своем несчастье.
Между тем в той же самой деревне жил один господин, давно постаревший, давно разбогатевший и давно овдовевший. Ему, тоже казалось, что он страдает от одиночества. И вот однажды он говорит Марот:
— Оба мы с вами горемыки. А вдвоем и горевать веселее.
У вас беда и у меня нужда…
— Что-то я не понимаю.
— Я, конечно, не знаю, как сказать, но у нас могла бы быть семья…
— А почему бы и нет?
— Так давайте поженимся?
— С удовольствием.
В следующее воскресенье он облачился в свой лучший фрак, некогда уже сослуживший ему добрую службу, а она надела свое не менее заслуженное белое подвенечное платье, и они вместе отправились в церковь.
Только собрались войти, подходит к ним человек и спрашивает невесту:
— Ты что же, не узнаешь меня?
— Нет, сударь. Кто вы такой?
— Посмотри хорошенько, я же твой с…
Он тоже выговорил только первую букву.
— Сородич? Сосед?
— Нет!
— Свекор? Свояк?
— Не совсем так.
— Судья? Кто ж ты, эдакий сундук?
— Окстись, я родной твой супруг.
Марот пригляделась повнимательнее: и впрямь — родной муж! Его не убили, его полонили, теперь отпустили.
— Ты же видишь, живой. Идем-ка домой!
— Я обижен судьбой! С этой свадьбой второй разорился вконец, — возопил тут вдовец, — разослал приглашения, заказал обед!
— Дело поправимое, — сказал муж. — Отобедаем все вместе.
Так они и сделали. Но Марот была недовольна.
Вот оно значит как, подумала она. Мужики меж собой столковались. Моего мнения не спросили. Моими желаниями не поинтересовались. Им одним, что ли, позволено своевольничать? То он себе жил, то в могилу полез, то вдруг взял да воскрес, и все без спросу! Больше так не будет! С сегодняшнего дня я сама себе голова! Что захочу, то и буду делать!
С этого дня Марот стала все делать наоборот.
Старые сказочники уверяют, будто переменилась она не враз, а постепенно, ворча да привередничая. Ну, мне-то откуда об этом знать? Я знаком с нею не был.
Так или иначе, но с того самого дня она только и делала, что словами, делами и даже мыслями перечила своему муженьку. Он говорил белое, она — черное. Он — черное, в ответ слышал — белое. Он утверждал — красное, она — зеленое. А скажет он — голубой, думаете, она ответит — желтый или розовый? Оранжевый — вот, что она скажет. Всегда все поперек.
