Оказывается.
И только Брунгильда кричит. Она слышит свой крик. И хрип, раздирающий горло. Слышит и ничего-то не может сделать.
Она бьется.
И тонкая нить, сплетенная из крови и силы, лопает.
Оглушает.
И Брунгильда почти задохнулась. Она тонула где-то.
В нигде.
Во тьме, что сделалась плотной, тягучей. И тьма обнимала её. Тьма шептала многими голосами, повторяя имя Брунгильды. Тьма окутывала, тянула в себя. Она раскрылась голодной пастью водоворота, и Брунгильда поняла, что не выплывет. Что утянет её в глубины.
Хорошая смерть.
Тьма – то же море, только силы. А она… она ведь любит море.
Надо бороться.
Плыть.
Но… она слаба. Куда слабее, чем ей казалось. И зачем? Чего ради? Тут спокойно. Тут она дома. Никто не станет смеяться. Или шептаться. Глядеть с отвращением. Что ей терять? Здесь она не нужна, да и дома её не ждут… не примут… и пусть мир велик, но достаточно ли велик, чтобы в нем нашлось место для Брунгильды?
Она почти сдалась, когда покров тьмы вдруг треснул, высвобождая тень.
Та возникла перед Брунгильдой.
И вскинула руки, заставляя очнуться.
Губы тени дрогнули.
И Брунгильда услышала:
– Борись…
Бороться.
Именно.
Она дочь Торвальда. И внучка Харальда. Она дитя Островов и моря. Она ходила к Огненным скалам и ныряла в разлом, пытаясь найти хоть что-то, что можно было бы продать.
Она…
Выплывет.
Вот так.
– Спасибо, – Брунгильда не знала, как говорить здесь, где бы она ни находилась, но тень протянула руку и коснулась её. И тьма коснулась. И прикосновение это подарило боль.
А боль подстегнула.
И Брунгильда рвалась вверх. Выше. Быстрее. Туда, где дребезжал слабый огонек. Высоко. Слишком высоко. Но она сумеет. Она… она смогла выплыть тогда, из водоворота, когда ногу свела судорогой. И лодку провести сквозь бурю, что налетела с севера. Она… она на многое способна.
На то, что не сумеют те слабые хрупкие девицы, которые смеялись над ней. И когда у нее почти получилось, силы иссякли. Это было так обидно, так…
Тьма рассмеялась.
И… и превратилась в дорогу. В тонкую-тонкую, словно нить, тропу.
– Прочь, – жесткий голос заставил её отступить. А другой, мягче, позвал:
– Возвращайся.
И Брунгильда вернулась.
Изменения Ричард почувствовал шкурой. Будто за шиворот горсть битого стекла сыпанули, ко всему со льдом перемешанного.
Тьма вдруг пришла в движение.
И Замок забеспокоился.
– Что за… – Ксандр закрутил головой, явно чувствуя, если не то же самое, то нечто весьма сходное. – Что тут происходит.
– Ритуал, – Ричард поднял палец к губам и застыл, прислушиваясь.
