Девушка развернула карту, опустила на траву и принялась водить по ней пальцем.
— Вот, это одинокая скала.
Киса остановила палец у жирной точки, обведённой красным карандашом. Рядом имелись надписи на эльфийском. Как-то залез в русско-эльфийский словарь, но через три минуты заболела голова, и захлопнул книжку. Мало того, что у длинноухих четыре наречия, и северные гайю не понимают сумеречных найфо, так ещё и совмещают иероглифы со слоговой азбукой. Говорят, у японцев похоже.
Скала была не единственной обведённой карандашом точкой. Таких много, а чуть севернее ещё и целый город заключён в кружок.
— Здесь отмечены все случаи, когда монстры убили или пытались убить искателей, пояснила Киса.
— Значит, там всё давно разграблено, — улыбнулся я и откусил от пряника.
— Это не значит, что мы должны обойти стороной. Вдруг нам повезёт.
Девушка замерла. Послышалось урчание голодного желудка.
— А это что у тебя? — чуть не даваясь слюной, протянула эльфийка. Её взгляд был прикован к прянику, как у кота к миске со сметаной на хозяйском столе.
Я ухмыльнулся, отломил половину и протянул девушке. Киса вгрызлась в печатный пряник с незамысловатой надписью «Мёд и клюква», а когда проглотила большой кусок, хотя я думал, что подавится, то протянула:
— Дага-а-арц.
— «Дага́рц» это что? — с любопытством спросил я, ловя каждое эльфийское слово.
Девушка зажмурилась и проглотила ещё один кусок.
— Не дагарц. А дага-а-арц. Долгое второе «А». Это значит божественно.
— Дагаа́рц, — пробормотал я.
— Нет. Опять неправильно. Ты «А» два раза произносишь, а надо одно долгое.
Я тряхнул головой, отгоняя этот бред. Впрочем, у меня были хорошие учителя, и они много рассказывали о других народах земли, живших с нами задолго до прихода эльфов, гномов, орков и гоблинов. Народов, живущих и ныне, но далеко-далеко. У китайцев тоже разное звучание одной и той буквы меняло смысл слова.
— А что значит дага́рц с короткими звуками?
— Само по себе ничего. Но дага́рцат — значит большой.
— Ладно, пойдём, длинноухая госпожа, — произнёс я и смерил тощую девушку взглядом с ног до головы.
— Даже не думай, — покраснела как варёный рак Киса, прижав ладонью ткань платьица так, чтоб нельзя было заглянуть в вырез. — Я не отдамся тебе.
— Не сильно-то и хотелось, — усмехнулся я, подхватил за поводья Гнедыша и повёл к руинам.
Через час мы встали у самой границы. Красноватый кирпич торчал из земли сточенными от времени обломками там, где когда-то стоял забор. Сразу за ним к небу, словно пытаясь заслонить собой скалу, тянулись вверх клёны и берёзки, создавая небольшой лесок.
