Наконец она смогла собраться в одну точку и лежать смирно на спине, раскинув руки. Лицо симпатичного немолодого нечеловека реяло высоко над ней, повернувшись чуть в сторону. Ей и не хотелось, чтобы он смотрел прямо на нее или был слишком близко. Но возможность его разглядывать радовала.
— Майора, издайте любой звук. Неважно, какой.
— НННН.
— А теперь с открытым ртом.
…
— Нет, такое же усилие в горле, но рот держать открытым.
Они быстро сторговались — она выполняет логопедические процедуры, он отчитывается по истекшим событиям. На паритетном времени. Исключительно вербально. Она кричала, когда он съезжал на не интересующие ее аспекты типа изменения торговых потоков и переструктуризации командования в семьях, соседних с той, где она раньше служила. Он намеренно — она знала это — умалчивал о том, о чем она должна была сама спросить.
Она уже ходила по своему помещению сама, вела самостоятельную жизнь с точки зрения гигиены и выходила есть в какой-то недалекий пищеблок, где мило улыбалась и послушно ела то, что живые люди, не ожидавшие от нее ответов, ставили перед ней на стол, до изнеможения тренировалась в огромном, поросшем зелеными растениями зале и гудела, зудела, ныла, подвывала и шипела все время, пока могла сосредоточить внимание. Двигательная кора должна была заново прорасти в пережженные боевыми стимуляторами зоны Брока, и только тогда сингулярность позволит ей начать пытаться порождать слова.
Как-то она добрых полчаса мотала велотренажер, а рядом с ней с сексуально заинтересованным видом околачивался какой-то темнокожий старикашка. Впрочем, дедок выражал интерес вполне в пределах галантности, ближе к жанру теоретического восхищения, и в конце концов, расположившись метрах в пяти от Амалии на корнях могучего дерева, он поинтересовался, не возражает ли дама, если он закурит и поиграет на укулеле.
Дама пожала плечами и угрюмо хмыкнула.
Дедок счел это за позволение, свернул тут же из каких-то листьев и зажег здоровенную самокрутку, сунул ее в рот, вынул почти что из ниоткуда крошечный инструмент ярко-розового цвета и забренчал.
Амалия крутила. Дед в ритм музицировал.
Самокрутка воняла знакомо — а, ну релаксирующий выд… с чем? В памяти пусто… пусто и было непонятно, то ли знание потерялось, то ли она и не знала, и тут она остановила тренажер, опустила ноги на пол, сконцентрировалась и выдохнула:
— Ммм. Ммммм. Маа-аа!!
— Майя в безопасности, работает, — отозвался дедок, продолжая наигрывать — что он играл — он играл ту мелодию, под которую Майя танцевала в том первом школьном спектакле, на который Амалия все-таки смогла вырваться сама.
