Она сидела в неосознанно привычной, но совершенно незнакомой комнате, перед ней на всю стену включился экран. На экран проецировалась карта звездного неба. Какая-то.
Низкий мужской голос… Нет, не мужской, голос с демонстративно нечеловеческими обертонами, сингулярность. Амалия непроизвольно дернула носом. Композиция запахов… Привычная… Но тоже незнакомая.
Майора Амалия Циклаури, — повторил голос — кажется, уже не в первый десяток раз, — если вы понимаете мои слова, поднимите руку.
Рука, это это это вот это. Или вот это. Во, правая.
И, эээ левая.
Здравствуйте, майора, — голос стал мягче, потерял стимулирующие командные нотки, — вы понимаете, что вы были повреждены и находитесь в процессе восстановления?
О. О…??
Аааа!!!
Стоп, стоп, стоп, — голос снова превратился в регуляторный рык, — стоп! Ситуация окончена! Работа сделана!
Она подняла полный ужаса взгляд в поисках хоть кого-нибудь, на ком можно было бы сконцентрировать вопрос. На экране возникло лицо — сначала очень абстрактное, потом лицо задвигалось, становясь конкретнее по настройкам того, что ее восприятие хотело видеть как максимально безопасное и максимально доверительное, — лицо человека. Лицо мужчины. Монголоидные скулы. Тяжелый эпикантус. Прямой европеоидный нос. Зеленые радужки. Проседь в зачесанных в тугой хвост черных волосах. Вертикальные морщинки на щеках. Удар сердца и сингулярность торопливо отмотала похожесть чуть-чуть назад, смазав ее из тревожащей в лишь навевающую приятные ассоциации.
— Майора Циклаури, — сказал нечеловек, очень похожий на Товарища Пака, — вы были очень сильно повреждены, вы находитесь в безопасности, мне, вашему куратору, нужна ваша помощь для того, чтобы ваше восстановление было более быстрым и предсказуемым. Не пытайтесь вербализовать. Двигайтесь и чувствуйте.
И в тот раз, и в следующий, и много, много еще раз она приходила в попытках снова стать самой собой в отчаяние или в ярость, она каталась по полу и выла, она царапала стены и свое лицо — в последнем случае сингулярность вырубала ее к чертовой матери, а потом запускала заново с подозрительно ноющими мышцами, то есть доведя в электроотключке до максимального мышечного изнеможения, чтобы аккуратно, без лишнего химического вмешательства, сбросить кортизол.
— Те зоны мозга, которыми люди думают слова и подают сигналы артикуляционным мышцам, были вами практически утрачены в процессе выполнения боевой задачи, майора. То, что вы сейчас в стрессе, естественно. Я обращаюсь на вы, я обращаюсь к взрослым зонам вашей фронтальной коры — майора, ваше состояние обратимо. Ваше состояние обратимо. Надо взять себя в руки и работать. Майора, нужно работать.
