— Ну вот, ее смертью от наших рук и закончится.
Камю потянулся и снял майку.
— На данный момент я объявляю себя главным засранцем, но ко всем вам у меня вопрос. Почему до этой чертовой гаструлы, — он кивнул в сторону Майи, — ни одна зараза из вас не сделала эту тупую и совершенно очевидную вещь?
За его спиной табличка шесть столбцов на девять строк содержала частотность манипуляций и операторов, ограничивающих целевые пакеты исполнительного кода в интересах безопасности и психологического комфорта биологических участников деятельности. Один столбец — легенда. Два столбца — код двух сингулярностей из разных семей, два столбца — код пары несубъектных ИИ, и последний столбец — код, с которым Камю поручил разбираться Майе.
— Нам придется сейчас все протоколы перетряхивать, — скорбно сказала Стефания Макитрюк.
Камю сложил ноги на стол, залпом выпил полстакана еще парившей колы и закашлялся.
— Для протокола, — провозгласил он, — богиня-мать, фиксируй: направление анализа токсичности кода через отрицательную динамику предохранительных средств и мер профилактики угроз…
— Не угроз, а вероятностей снижения безопасности, — перебила Стефания.
— Вноси поправку.
— Ох ты ж, — тоскливо сказал Фу И, — это ж сколько времени можно было на прошлой распаковке сэкономить…
— Да, и полигонить бы не пришлось, там же можно было бы на первых же двух слоях все обесточить и заплавить, там же если так, всё видно было.
— Так, дева Циклаури, ступай чай завари. А то ты сейчас зазнаешься, а мы тебя возненавидим.
— А ты все типы сингулярностей по этому параметру прогнала? — вякнул Фу И.
— У меня все, что ли, есть? — возмутилась Майя, — шестьдесят с чем-то в нашей базе образцы лежат, эти я примерно из краев распределения взяла, а так то на то же.
— Почему запрос не подала на сквозной анализ?
Майя клацнула зубами.
— Чтоб послезавтра сквозная картина в групповой базе лежала, — жестко сообщил Камю и поднял помрачневшие глаза, — нет. Три сквозные картины, годичной давности, десять лет назад и сейчас. И отдельно по несубъектным ИИ, такую же.
Майя кивнула и мстительно вытащила из ящика с чаями коробку лобсанг сушонга. Камю будет орать и плеваться. Но кто ж ему доктор, что сорт чая он не уточнил. А Фу И, который внимательно следит за ее действиями, возражать не будет.
— А пролетария твоего я бы и сам трахнул, если честно, — мечтательно добавил Камю.
Стефания, с которой Камю состоял в браке дольше, чем Майя вообще дышала, кинула в него через весь стол чашкой и попала.
