Димкин аппарат Петрович немедленно обозвал гробом хрустальным и на гроб хрустальный стали ставить, уважительно, на салфеточке, бутылку и стаканы. Димка участвовал вприглядку, одними глазами и улыбкой, но улыбка у него от того не портилась. Была она, конечно, страшноватая — пока еще вырастут новые зубы взамен выкрошенных, но народу было с Димкиной физиономии не водку пить. Ставили примерно в ноги.
И вот все сидели и очередной раз медленно, чинно убирались под какой-то равунин рассказ о их с Жозефом планете и о том, какая упоротая вещь — погода, не, ребят, вы реально не понимаете, все восхищенно слушали, потому что такой уровень экстремальности воображать себе под водочку очень приятно, особенно на приличном удалении, ну и тут палатный контроль сказал, что к столу просится некто приезжий. Все удивились, приезжего впустили.
Зашел длинный мужик, серьезный такой, с запавшими глазами, как будто последние пара месяцев у него были не лучше, чем у них самих. Мужик поздоровался с Димкой, вежливо приветствовал честную компанию и обозначил контекст:
— Разговор вроде личный, но лучше при друзьях. Я специально так попросил, чтобы при ком-то, а коллеги — вообще идеально.
Все притихли.
Мужик снял с шеи простенькое ожерелье — черная струна, на струне две серые бусинки, между бусинками пружинка — посмотрел на него, вздохнул.
— Я начальник Майи Циклаури, — сказал он.
Петрович непонимающе нахмурился, Эрманита охнула, Димка сжал губы, Жозеф попытался встать, Равуни дернул его за майку, тот с грохотом сел обратно.
— Она погибла. Материалы потом сам посмотришь… Не могу рассказывать, да и не должен, — с явным облегчением закончил он. — а вот что должен… У нее оставалось кое-что твое.
— Моё? У нее? — изумился Димка, — откуда у нее что моё?
Тут до него дошло, он вытаращил глаза и нахмурился.
— Семя, что ли? Но…
— Стал бы я ради спермы твоей переться через полгалактики! — рявкнул мужик и крепче сжал в кулаке струну. Бусинки качнулись.
— Две зиготы, парень. Это твои… — и тут у мужика что-то страшное случилось с лицом, но он как-то ухитрился взять себя в руки, скрежетнул зубами и продолжил:
— Твои мальчики. Береги их.
Он подошел поближе к димкиному гробу, очень аккуратно и осторожно вложил струну в димкины пальцы, покрытые фиксатором. Не просто так вложил, а проведя струну между пальцами волной — чтобы не выскользнуло.
— Ох, а как же… — ахнул Димка, выворачивая голову вперед, чтобы получше видеть собственную ладонь.
