Ко всеобщему восторгу, явился Петрович.
О, Петрович. Остановите меня, а то я сейчас собьюсь с линии и начну рассказывать, как именно Петрович узнал у себя на станции (ну, на самом деле совсем отсюда недалеко) про дела своей бывшей бригады, как пустил в ход свою якутскую харизму и хитчхайкнул даже не нормальный грузовой варпоход, это-то бы никого не удивило, а какую-то элегантную пассажирскую яхту, ну не пассажиром, конечно, а оформили его втихаря как-то типа младшим механиком — это Петровича-то, да-да! без зарплаты, правда, зато выдали натурально премию, когда он им что-то посоветовал про какой-то ебучий узел, который у Товарища Пака тоже вечно был источником тревог, хлопот и специфической Копперовской ругани.
Так, стоп.
Петрович приехал, Петрович всех обнял и утешил, ну в меру возможного. Вытер наедине Эрманите Осе сопли и немножко вкрутил мозгов обратно — девушка разбалансировалась, не грешно в текущих обстоятельствах, а что продержалась до прибытия старшего по званию, то отдельный молодечик и сестра-храбрец.
Петрович показывал Димке свою новую руку и сравнивал ее со старой, перечислял восемь ведер упражнений, которые ему приходилось каждый день выполнять, озвучивал список химии, которую в него по умолчанию лил встроенный имплант (ну, кто доверяет такие вещи самим пациентам) и перечень всякой побочки, которую с полуэмбрионального органа на теле Петрович ныне имел. Правда, наотрез отказывался рассказывать, за что его там на аварии премировали, морщился и соскальзывал на повествование о том, как круто он разбазарил на родной станции полученную премию и как там всё до сих пор икает.
Поскольку Димка все еще был совершенно нетранспортабельный, собирались обычно у него. От всего Димки из единой фиксирующей базы торчали ровно голова на гелевой подушке и пальцы одной руки, весь остальной гражданин Штайн подлежал заращению и частичной замене. На него даже какие-то светила приезжали, палочкой потыкать, ну мыслимо ли, человек порвал себе вдоль весь позвоночник — ну не весь, грудной и поясничный отделы полностью, а в шейном только две трещины, и диафрагму, про мелкие кости типа берцовых что и говорить, всё было вдребезги, даже челюсти. Качегарская мышца в предельном напряжении- это очень сильная штука, а кости-то не вольфрамовые. Удивлялись больше, конечно, не тому, до чего Товарищ Пак довел качегара — что делать, качегарские риски известные — а тому, что этот упрямый жук умудрился дожить до станции и начать пытаться склеить ласты уже на столе, но тут-то ему уже, понятно, не позволили.
