- Здравствуй Всеслав, — в последний месяц всегда грустная Любава подняла свою медноволосую головку от вьючного тюка, чтобы посмотреть на вошедшего. — Ты пришел сказать, что мы завтра отправляемся дальше?
- Мы действительно спешим, чтобы попасть в Бреславль до разлива рек, — Всеслав сел на лавку рядом со стоящей на коленях возле тюка с вещами Любавой. — Но пара дней ничего не изменит. Мы задержимся до воскресения, чтобы ты смогла помолиться в храме.
И он с удовлетворением увидел в ее синих глазах робкий проблеск надежды на такое невероятное чудо.
- Но стоит ли задерживаться из-за меня, если мы так спешим?
- Я не совета спрашивать пришел, — сурово заявил польский рыцарь. — Я сказал, что мы задержимся в Киеве до воскресения.
Любава молча опустила голову, счастливо улыбаясь.
- Немного отдыха всем пойдет на пользу, — добавил Всеслав, более мягким тоном. — Тебе, Ростила, тоже.
Спутницей Любавы была женщина редкой красоты. Серые большие, раскосые глаза, скулы и изящный носик степнячки и светло-соломенные, длинные, густые волосы. Только в Залесской Руси можно встретить такое сочетание несовместимых признаков.
- Творимир с Марьяной подольше вместе побудут. Когда-то им еще свидеться доведется.
Ему никто не ответил. Он еще немного помолчал.
- А ты уже была в Десятинной церкви, Любава?
- Нет. Сегодня вечером напоследок сходить собиралась, — ответила ему невеста, поднимая на него свои ясные синие глаза, от взгляда которых у него немного сбивалось дыхание. Глаза, в которых впервые за несколько последних недель светилась радость.
- Пойдем, вместе посмотрим. Я никогда не был в Киевской Десятинной церкви. Даже в Софийском храме Константинополя был, а здесь — нет.
- Ты был в Царьграде? — удивилась Любава.
- Да. Где я только не был. Пойдем, по дороге расскажу.
* * *
Киевский Десятинный храм, центральный собор Киева был действительно необычайно красив. Невероятно гармоничный, выложенный из рядов розовой плоской плинфы с периодически повторяющимся одним утопленным в извести рядом белого цвета, с белыми наличниками, с золотыми куполами в виде огоньков свечей, горевшими на солнце, он высился над городом символом торжества православия в этой земле.
- Даже Софийский храм Константинополя не так красив снаружи. Те византийские мастера, которые строили его для супруги князя Владимира принцессы Анны, превзошли самих себя.
Любава не ответила. Она не в первый раз видела этот храм, но в который раз, затаив дыхание, любовалась.
