- Я тебя прервал, — снова заговорил польский рыцарь после недолгого молчания. — Ты рассказывал, что тебя выкупил добрый человек, чтобы окрестить. Бескорыстно он выкупить не мог, — добавил он, не сдержав сарказма в голосе.
- Бескорыстно никто ничего не делает, кроме некоторых христиан, — парировал Творимир. — Само понятие «бескорыстие» вошло в мир вместе с христианством. Тот человек, который меня выкупил, не стал меня крестить. Я был ужасным мальчиком, можешь мне поверить. Несколько раз я пытался обокрасть своего благодетеля и сбежать. Но тот был настороже. Куда уж было меня крестить. Он отдал меня в ученики своему другу. Воину. Сам он со мной был справиться не в силах, а своего наставника воина я боготворил. И когда я подрос, я напрочь забыл о слабом, как я думал, человеке, который за собственные деньги выкупил меня из рабства и ничего не потребовал взамен. До сих пор удивляюсь, как он увидел в том постоянно битом звереныше на Пражском рынке что-то хорошее, что заставило его так поступить. Да и Марьяне я тоже удивляюсь, — нежная грустная улыбка осветила лицо Творимира, — она полюбила меня еще до моего крещения, хотя ни за что бы не призналась в этом тогда.
- Так это возможно? — с надеждой спросил его некрещеный собеседник.
Новгородец серьезно на него посмотрел.
- Я, хоть и подзабыл это к тому времени, но видел от христиан только добро. И искренне захотел креститься. А ты столько времени прожил с христианами и только озлобился на них. Любава не будет с тобой счастлива. Она, ты мог это заметить, привыкла слушаться. А тебя слушаться, христианке только горе копить.
- Ах! После твоего крещения стало так заметно, какой ты хороший, что Марьяна сразу согласилась стать твоей женой? — ехидным тоном спросил обозлившийся Всеслав.
- Ты оскорбляешь сейчас не меня, а таинство крещения. Да, я изменился, преобразился в купели. И, если ты собираешься и дальше похоже высказываться, то Любаве потребуется куда больше сообразительности, чем моей Марьяне, чтобы увидеть в тебе что-то хорошее, — копируя его ехидный тон, ответил Творимир.
- Я понял, — серьезно сказал Всеслав и задумался, сжав руки в кулаки.
* * *
Спустя некоторое время он нашел Любаву, укладывающую вещи вместе с Ростилой. Невесте Всеслава, родственнице князя Ярослава было положено теперь богато одеваться, а на киевских рынках и в торговых кварталах можно было купить что угодно. Через богатый город Киев издревле проходили основные торговые пути Ойкумены.
