Затем Вадим находит останки Херберта Пайера в моем подвале, а я обнаруживаю тело Ирины Мещеряковой на базе отдыха и сразу же еще двое погибших: мать и дочь Ирины. Сердобольный преступник открыл им газ, чтобы не мучались парализованные бедняжки без кормильца по больницам и приютам. Эти преступления, кроме разве последнего, тоже по замыслу убийцы должны были привести меня на скамью подсудимых. В моей шкатулке лежала бриллиантовая запонка Пайера, а возле тела Ирины милиция нашла тапочки, в которых я ходила на базе отдыха. Во всем этом очень много непонятного. Почему я должна была сесть в тюрьму? Кому и для чего это нужно? Не проще ли было убить меня? По всей видимости я нужна живая, но обстоятельства складываются так, что однозначно обвинить меня в убийствах невозможно и продолжают гибнуть люди, хоть как-то со мной соприкасавшиеся. Наверное преступник изучал диалектику и знает, что изменение количества рано или поздно приведет к изменению качества.
Итак, что мы имеем? Ничего, кроме констатации известных фактов. Может быть нужно проанализировать какие-то другие аспекты! Какие? Если уж профессиональные сыщики ничего не могут понять, то куда мне!
* * *
Уснуть я больше не смогла. Полежав еще некоторое время, я поднялась и включила свет. На часах было без десяти три. Вадима не было. Я даже не могла позвонить Ивану Сергейченко, потому что Вадим запретил мне подходить к телефону. Оставалось только ждать и надеяться на лучшее. Думать о том, что и Вадим может оказаться жертвой преступника я не хотела, рассудив так: сыщик не может попасть в опасную ситуацию, так как он способен ее заранее предугадать. Наивно, конечно. Сыщик в первую очередь тоже человек и весьма вероятно тоже допускает ошибки. Ко всему прочему Вадим в последнее время постоянно рядом со мной. Чем не мишень для очередного убийства!
Я вслушивалась в почти абсолютную тишину предрассветного города, надеясь уловить шум автомобильного мотора или звук шагов в подъезде. Время тянулось медленно и, чтобы не сидеть без пользы я начала складывать купленную накануне одежду в дорожную сумку. Через каждые пару минут я поднимала глаза к циферблату висящих на стене часов. Как оказалось, чем бы я не пыталась заняться, все сводилось к бесконечному поглядыванию на часы. Подсознательно я желала, чтобы скорее наступил рассвет. В моей душе теплилась надежда, что Вадим просто очень задержался и не захотел будить меня посреди ночи. Вот наступит утро и он приедет…
