— Спас, возьми петуха, — сказал Недьо. — А воздушной кукурузы нету.
— И без нее обойдемся! — крикнул Дачо. — Большое дело — нет кукурузы! Ежели для нас главное — кукуруза, лучше вообще было бы ничего не устраивать! Ну-ка, Улах, давай снова хоро!
Вновь полилась мелодия хоро, и люди последовали за ней. Спас высоко над головой держал петуха. Петух взмахнул крыльями и принялся остервенело клевать кожаную кепку Спаса. Танцующие громко кричали и топали.
— Ух-ух! — приговаривала, подпрыгивая, бабка Атанаска. Ей вдруг показалось, что это ее свадьба, и она начала искать глазами своего жениха, но не могла найти. Вырвавшись из цепочки танцующих, она подошла к Улаху и, подбоченившись, встала рядом.
— Юрдан! — позвала она своего жениха.
Всплески смеха потонули в общем шуме и музыке. Спас еще сильнее замахал рукой, в которой держал беснующегося петуха, кровь у него закипела, как в былые времена, захотелось с кем-то драться. Заметив подбоченившуюся бабку Атанаску, Спас крикнул:
— Нету его, бабушка Атанаска! Иху-хууу!
— Куда вы его спрятали? — завизжала бабка Атанаска и в бессильной злости пнула ногой ишака Спаса. Марко быстро на нее взглянул и простил ей этот пинок: не лягнул в ответ. Бабка Атанаска бросилась к воротам и выскочила на заснеженную улицу искать своего Юрдана, а хоровод вытянулся в цепочку, а потом снова сомкнулся в круг. Жалобно моргая, пес смотрел, как цепочка танцующих закручивается на манер домашней колбасы. Тут Недьо подбежал к бричке и поднял руку.
— Улах! — крикнул он. — Перестань играть! Я хочу говорить! Ты, как музыкант, должен подчиниться! Угомони свой кларнет!
Смутившийся Улах прекратил игру. Люди окружили Недьо и бричку, а дед Стефан, воспользовавшись суматохой, опять погладил ладонью бричку. Она тоже его погладила и улыбнулась. Спас нахмурился, опустил руку с петухом и подошел к Недьо.
— Нехорошо, друг, негоже нарушать хоро!
— Погоди, друг, — сказал Недьо двум Спасам, стоявшим перед ним с двумя петухами в руках. — Я эту бричку взял в п-починку. Это… того… с-служебная б-бричка!
— Ну да, служебная! — вмешался Дачо. — Это бричка деда Стефана. А, да, верно, ее ведь купили для… — И Дачо разразился смехом, а дед Стефан снова придвинулся к бричке и дотронулся до расслабившейся рессоры. Рессора тоже дотронулась до него.
— Т-точно! — произнес Недьо с трудом. — Ее к-купи-ли, чтоб она была п-погребальной к-колесницей, обслуживала н-нас… А м-мы с-сейчас д-давайте ее ос-свя-тим! Улах, в-влезай в б-бричку!
