Иногда я просто не хочу идти в школу. Мне там скучно, и я с легкостью убеждаю маму разрешить мне остаться дома. Мне кажется, что она рада моей компании, и после обязательного периода, в течение которого я должен полежать в кровати, она разрешает мне встать и помочь ей с домашними делами или просто сидеть и смотреть на огонь. Иногда я задергиваю занавески так, чтобы осталась узкая щель, и смотрю, как в солнечном луче, словно галактики, кружатся пылинки.
Викторианское здание, в котором мы живем, большое, и у него достаточно сложная планировка для того, чтобы в нем можно было найти много уголков, в которых можно спрятаться. Стоящий под лестницей комод превращается в келью священника, а пространство за трюмо – в пещеру отшельника. Я сижу на покатой черепичной крыше нашего дома, как часовой, и представляю себе, что здание находится в осаде. Я – мечтатель, и мама это понимает. Она сама любит помечтать, это видно по ее потерянному взгляду, которым она смотрит в окно, представляя себе нечто за далью горизонта. Я появляюсь в школе на следующий день с очередной объяснительной запиской от мамы в кармане.
Иногда с реки Тайн приходит такой густой туман, что ничего не видно на расстоянии полуметра. В такое туманное утро, когда мир исчезает и разрушенные стены домов кажутся кораблями-призраками, мне нравится идти в школу. Люблю, когда луна еще белеет на синем небе, словно полукругом отрезанный ноготь. По пути в школу я прохожу через несколько разбомбленных кварталов. Всего пятнадцатью годами ранее пилоты Люфтваффе по ошибке сбросили бомбы на жилые кварталы, а не на верфи. В этих руинах видны разбитые, ведущие в никуда деревяные лестницы, открытые всем ветрам спальни, грустно поникшие и отошедшие от стен обои, проваленные полы и открытые перекрестные стропила, похожие на распятия. Рядом с руинами витает затхлый запах разложения.
Мне нравится тайна и романтика разбомбленных домов, хотя иногда появляется неприятное ощущение, что бренность и разрушение могут вырваться из периметра воронок авиабомб и окутать своим отравленным облаком все вокруг.
Скоро выборы, и правительство тори во главе с премьер-министром Гарольдом Макмилланом обращается к избирателям с плакатом с текстом: «Вы никогда не жили лучше» / YOU’VE NEVER HAD IT SO GOOD.
Местные лейбористы тоже создали ряд плакатов с точно таким же текстом, как и у тори, только без двух последних слов: «У вас никогда не было» / YOU’VE NEVER HAD IT.
