.
Есть еще один “наполеоновский след” в трагедии – слова капитана Маржерета: “Puisque le vin est tiré, il faut le boire. – “так как вино откупорено, надо его выпить”, это – любимая поговорка Наполеона, легко узнаваемая современниками Пушкина.
Наконец, это и достаточно исследованная тема «мнения народного» и виртуальности, мнимости как Самозванца, так и Наполеона[175]. В трагедии на пренебрежительные слова Басманова «Да много ль вас, всего-то восемь тысяч», Гаврила Пушкин высказывает важную для пушкинской концепции истории мысль:
Но знаешь ли, чем мы сильны, Басманов?
Не войском, нет, не польскою подмогой
А мнением. Да, мнением народным».
Однако, само народное мнение характеризуется достаточно нелестно:
…безсмысленная чернь
Изменчива, мятежна, суеверна,
Легко пустой надежде предана,
Мгновенному внушению послушна,
Для истины глуха и равнодушна,
А баснями питается она.
Ей нравится безстыдная отвага…
На феномене постоянной удачи, “безстыдной отваги”. постоянной авантюры и держался Наполеон; как только удача отвернулась от него, рухнул его режим. Портрет “ изменчивой, мятежной черни, преданной пустой надежде,” точно соответствует состоянию французского общества времен революции и наполеоновских войн, позднее Лермонтов кинет французам горький, но справедливый упрек:
Как женщина, ему вы изменили,
И, как рабы, вы предали его.
Однако в трагедии есть еще одна тема, связывающая ее с революционным и наполеоновским временем, это – ниспровержение легитимизма и утверждение “популистского”, демократического принципа. Характерен диалог Гаврилы Пушкина и Басманова. Жалкая попытка Пушкина легитимизировать Самозванца проваливается, и тогда он выдвигает совершенно иную аргументацию:
Россия и Литва
Димитрием давно его признали,
Но, впрочем, я за это не стою.
Быть может, он Димитрий настоящий,
Быть может, он и Самозванец. Только
Я ведаю, что рано или поздно
Ему Москву уступит сын Борисов[176].
Тема “мнения”, как мнимости, призрачности, самообмана достаточно освещена исследователями[177]. Для нас важно то, что на место легитимизма выдвигается принцип признания, законность, исходящая сверху, подменяется “мнением» снизу – тем, которое сделало Наполеона первым консулом и императором, а затем вернуло на престол.
Итак, сюжет Наполеон и Лжедимитрий кажется достаточно изученным. Однако, некоторые моменты, на наш взгляд, подлежат дальнейшей разработки. Среди них – сцена «Лес», начинающаяся с разговором над падшим конем, и завершающаяся сном Самозванца.
