Упор Гейдельберга на то, что мы принадлежим Христу, повидимому, позаимствован у Жана Кальвина. Слишком многие люди считают, что Кальвин был сухим, бессердечным схоластом, но на самом деле его сердце было переполнено Богом. Только послушайте, как бьется сердце Кальвина в следующих его словах, эхо которых звучит в катехизисе: «Да, мы не принадлежим себе. И поэтому наши планы, намерения и обязанности более не определяются нашими разумом и волей. Мы не принадлежим себе. Поэтому не будем ставить себе целью поиск того, что нужно нашей плоти. Мы не принадлежим себе. Поэтому забудем, насколько возможно, о себе и о том, что нас окружает. Мы принадлежим Господу — так будем жить и умирать для Него. Мы принадлежим Господу — так пусть все наши поступки направляют Его воля и мудрость. Мы принадлежим Господу — так пусть вся наша жизнь будет обращена к Нему как к единственной цели»>5.
Первый вопрос катехизиса формирует нашу идентичность. Первое, что мы должны знать как христиане, — это то, что мы принадлежим Христу, а не себе.
Впрочем, нет большой пользы в том, чтобы знать все об утешении и радости, но не знать, что требуется, чтобы жить и умереть в этом утешении и радости. Принадлежность Христу, а не себе подразумевает три условия: бедствие, благодать и благодарность. Весь катехизис построен вокруг этих трех идей. Сначала мы должны осознать свой грех. Затем мы должны понять спасение. Наконец, мы понимаем, как мы освящены для служения.
Все три идеи важны. Если мы не осознаем свое греховное бедствие, которое должно вызвать справедливое чувство вины, мы будем слишком уверены в себе и в своей способности творить добро, мы будем пытаться построить царство Божье на земле. Нельзя игнорировать нашу самую фундаментальную проблему — не плохое образование, не сломанные социальные лифты, не бедность, а грех и вызванные им бедствия. Если же мы не знаем, как освободиться от греха и вызванного им бедствия (а эта свобода дается благодатью Божьей), мы будем тщетно пытаться исправиться и затем утонем в отчаянии. Наконец, если мы не знаем, как благодарить Бога и выказывать Ему признательность за освобождение, то будем обречены на эгоистичную жизнь, в центре которой стоим мы сами, — но не ради такой жизни Бог спас нас от греха и бедствия. Если бы христиане держались за эти три истины, а не только за одну или две, мы бы избавились от многого дурного богословия и уродливых верований.
И не пропустите то, что в этих вопросах и ответах читается между строк: мы предназначены к тому, чтобы жить и умереть в радости и утешении. Многие христиане лишены этого, потому что жизнь трудна, а мы мало размышляем о том, что значит принадлежать Христу. Жить в утешении не значит, что Христос избавляет нас от всех бед и несчастий. Захарий Урсин объясняет: утешение «проистекает из рассуждения, в котором мы противопоставляем доброе злому и, размышляя над добрым, успокаиваем свою печаль и терпеливо переносим злое»
